В бане, которую Манюшка никак не могла достроить, была только одна комната, разделённая щитом на две части: где поспать и где приготовить еду. От столба бросили провод, питающий эту несчастную халабуду электричеством, и можно было, слава удлинителям, даже не замерзнуть.
А свой домик пока стоял закрытым. Грешным делом, Ника выменяла за водку и за деньги у местных алкашей кое-какую мебель, сделанную руками старых местных столяров, и обустроила своё временное жилище всем необходимым для уюта и тепла.
На самом деле она хотела беспристрастно и честно запечатлеть те события, что происходили на протяжении её жизни. Но беспристрастия не получалось, потому что чувство справедливости у Ники зашкаливало.
И ещё одна причина, по которой она нарушила рабочий график, неожиданно появилась в её жизни…
Пару раз в неделю Ника ездила за молоком в соседнюю деревню и в восемь утра одного из чудных июльских дней, проезжая через кладбище, обнаружила пожар. Она припарковала свою крупную зелёную «делику», по которой её узнавал весь район, напротив кладбища и, уже перебегая дорогу, вызвала пожарных.
Кто пустил пал по сухой, как порох, траве, так и осталось неизвестным. Но пламя вплотную подобралось к могилам и начало облизывать столбики оград.
Ника, добежав до кустов, наломала веток и вернулась бороться с огнем. Мимо ехал на своей тарантайке, велосипеде «Урал», Заяц.
Длинный и тонкий, как обтёсанная жердина, с полоской дремучих усов и с тяжёлым подбородком, Заяц был и точно похож на лесного зайца, побитого жизнью. Он нашёл в Нике интересную собеседницу, и часто они сталкивались у колодца или в сельпо и разговаривали на разные темы. Заяц вырезал из дерева фигуры и фигурки, большие вкапывал около дороги, у дома, а маленькие дарил библиотеке, чтобы дети, туда приходящие, приобщались к «прекрасному», хотя фигурки его тоже были под стать создателю, тяжеломордые, корявенькие и ассиметричные. Однако, для сельских жителей и это вызывало бурю удивления: тут уже давно не рождались и не сохранились творческие люди. Увидав, прыгающую между могилами Нику, Заяц сразу бросился сбивать огонь, угловато кланяясь кладбищенской земле. Вскоре пламя с одной стороны было побеждено.
Но в это время приехала пожарка из района, и, остановившись на обочине, из неё вылез плотно одетый человек в оранжевой форме и начал медленно разворачивать брандспойнт.
Тут – же подъехала хорошенькая белая машинка из праворуких японцев из которой вышел любопытный водитель с чёрными, чуть тронутыми сединой на висках волосами, в полурасстёгнутой рубахе и дорогих льняных брюках. Казалось, он боялся наступить на выгоревшую до золы траву, чтобы не испачкаться.
Ника, бегающая между могил, заметила его, как тот на обочине перекинулся несколькими словами с долговязым Зайцем, и, продолжив наступать на огонь дальше гасила пламя. Постояв и понаблюдав за Никой издалека, сунув руки в карманы, водитель чуть наклонил голову набок, словно узнавая и приглядываясь, а потом, будто что-то для себя понял, развернулся и, пару раз оглянувшись, вернулся к машине.
Заяц махнул ему квадратной закопченной ладонью.
Ника выбежала из дыма, уже когда белая машинка скрылась за поворотом асфальта.
– А вы сегодня к нам приходите. У нас сегодня свекольник! И Никита вон, придет.
Ника откинула обгоревшие ветки.
– Мог бы и помочь этот ваш…
– Да у него же ранение.
– Заметно.
