Сон прервался. Мамонт встал с ложа и вышел из чума. Прохладный ночной ветерок ласково погладил и освежил вспотевшее чело. «Всё, что мы видим во сне, или можем выдумать бодрствуя, может быть осуществлено, так или иначе! Я буду плести заклинание, чтобы превратиться в Огненосного Дракона!» – твёрдо решил шаман.
И принялся за работу. Когда прошло столько зим, сколько пальцев на руках у мужчины, заклинание было готово. В самую короткую ночь лета Мамонт на рассвете вышел обнаженный на берег озера. Дождавшись, когда первый луч зари окрасил небосвод в цвет лепестков шиповника, а озеро в малиново-алый, он вскинул руки и, глядя на солнечный диск, принялся громко произносить слова заклятья. Люди пугливо жались друг к другу, а дети плакали, ибо почти все слова были грозны и непонятны: шаман выдумал их сам. Солнце поднималось всё выше и выше, а странные слова всё лились из уст мага. Лишь с последним лучом уходящего дня затих и последний звук заклинания. Воздух сгустился, и потрясённые люди увидели вместо своего шамана могучее тело невиданного, наводящего ужас существа с широкими крыльями и когтистыми лапами.
– Я – Огненосный Дракон! – прогрохотал монстр, испуская из пасти струю огня.
Медленно и плавно он поднялся в вечереющее небо. Все люди пали ниц, ибо ноги не держали от ужаса.
Замей замолк и жадно припал к воде.
– В глотке пересохло, – прокомментировал Осколок, – А дальше-то, что было?
– Это всё. Вот и сказочке конец, а кто слушал – молодец, – пробурчал Замей, рыгнув.
Уклонившись от облачка вонючего пара, вылетевшего из пасти, Рогнеда запальчиво воскликнула:
– Как это, всё? А семья? А дети? Так и жил, что ли, бобылём до самой смерти?
Огненосный Дракон совершенно по-собачьи почесал задней лапой бок:
– Ну… семьи, конечно у него не было, а, вот, дети были.
– Так, расскажи! – хором потребовали Осколок и Рогнеда.
– Когда ему приспичивало, он девушек красивых похищал…
– Фу! – скривилась Рогнеда, – Насильник, значит!
– Не насильник, а… э-э… соблазнитель, – ворчливо принялся объяснять Замей, – Он девушек в укромное место уносил, а потом в юношу превращался. Ну, и… соблазнял! Они потом рожали, а Горюнич мальчиков воспитывал.
– А девочек? – живо поинтересовался Осколок, опередив уже открывшую рот Рогнеду.
– А девочки не рождались. Они в заклинании не были предусмотрены.
– Подожди-подожди! – возбуждённо встряла Рогнеда, – А мальчики что? Они потом к людям возвращались?
Замей снова почесался, на этот раз продолжительнее. Ругнулся:
– Блин! Экзема проклятая! Так и инфекцию в расчёсы занести недолго!
– Так что насчёт мальчиков? – поднажал Осколок.
– Что, что… Они тоже Огненосными Драконами становились.
– Интересно… То дракон, то человек… – протянула задумчиво Рогнеда.
– Не дракон и не человек. Рептилоиды мы, понятно? Совершенно новый вид.
Все ненадолго замолчали. Замей снова попил водички. Рогнеда села, подтянув колени к груди. Осколок едва слышно вздохнул: ему нравилось тепло девушки и пушистость её волос. «Ничего, ночью снова придёт, я ей под головой и удобен, и приятен!»
Рогнеда навскидку выстрелила в Замея крупнокалиберным вопросом:
– А ты можешь человеческий облик принять, в смысле, прямо сейчас?
Любопытство полыхало в глазах и голосе девушки, как пожар в пампасах.
– Нет. Во-первых, мне сейчас не надо. Во-вторых, вам всем голый больной парень не понравится. В-третьих, это силу отнимает, а я и так слабый.
