Сохраняя, однако, осторожность, он вышел из-за березняка на открытое место и спокойно направился к людям. Сидящая спиной к нему женщина не могла видеть его, но мужчина, наверно заслышав шаги, вскинул голову.
– Добрый день вам, – спокойно сказал Антон, подходя ближе, и мужчина поспешно снял ногу с саней, уставясь в него слегка удивленным, даже испуганным взглядом.
Это был молодой крепкий парень с легкой порослью на подбородке, в черной шапке-треухе. Из-под поддевки на нем были видны поношенные армейские бриджи с характерными нашивками на коленях, и Антон с неприязнью подумал: примачок, наверно?
Похоже, так и было в действительности, парень держал в руке ломоть хлеба с салом, которым его угощала женщина – шустрая черноглазая молодка, недобро и без страха поглядевшая на Антона. Тут же была и дорога с единственным на снегу следом от этих самых саней.
– Добрый день, – настороженно ответил примак, все держа в руках увесистый ломоть хлеба с положенным на него куском сала.
Теперь уже оба они встревоженно смотрели на Антона, который сказал как можно спокойнее:
– Дровишки заготавливаете?
– Приходится, – сказал примак и положил на колени молодки хлеб, который та сразу прибрала в белую холщовую сумку.
Антон подошел ближе и ногой в сапоге тронул толстый сосновый комель, едва шевельнувшийся на снегу.
– Ну и толщина! Как вы осилили такую?
– Во, два мужика, да каб не осилили! – неожиданно словоохотливо отозвалась молодка. Из хвойного подроста, подпоясывая веревкой ватник, выходил еще один мужик, значительно старше первого, с коротенькой, густо посеребренной ранней сединой бородкой.
– На строительство, наверно? – догадался Антон.
– Подруб под хату. Сгнила, знаете, товар был не тот. Известно, при царе еще строились, – доброжелательно, без тени настороженности заговорил подошедший и после недолгой паузы осведомился: – Издалека будете, пан-товарищ?
– Издалека, – сказал Антон, сразу отметив про себя эту неуверенность бородача относительно «пана-товарища». Однако вносить какую-то ясность Антон не собирался: – А вы откуда?
– Да вон из Стеблевки.
– Ну, из Стеблевки мы, – подтвердила молодка.
Примак молчал, продолжая исподлобья изучать непрошеного лесного гостя.
– А он тоже из Стеблевки? – спросил Антон, кивнув в его сторону.
– Тоже, ага. Муженек мой, – заулыбалась молодка, соблазнительно поигрывая ямочками на щеках.
– И давно муженек?
– Не-а. Вона на Спаса поженились.
– Понятно, – сказал Антон и, взглянув на прикрытую полой полушубка холщовую сумку со снедью, подумал: угостят или нет? Хотя, наверно, пока не определят, пан он или товарищ, не удосужатся.
Но он не торопился определяться, он смотрел на молодку с симпатичными ямочками на щеках и на ее муженька, совсем еще молодого парня, который, если бы не война и некоторые сопутствующие ей обстоятельства, наверно, еще бы повременил с женитьбой. Молодка же с такой влюбленной ласковостью поглядывала на него, что Антону стало завидно. Черт возьми – идет война, гибнут, страдают люди, а эти вот женятся и еще надумали менять подруб. Не промах, однако, этот малый в поддевке.
– Ну ешь, ешь, Петя. На вот тебе с любовинкой, – домашним голосом ворковала молодка.
Антон отвернулся.
– А Стеблевка эта ваша где? В какой стороне? – спросил он бородатого.
– А вон, аккурат на взлесси. Вон тут недалечко.
– А туда что будет? – кивнул он в противоположную сторону, куда уходила не тронутая санным следом дорога.
