– Интересно, конечно, – ответила я, – но вдруг там что-то страшное, а тут я с такими вопросами к Татьяне. Не хочется ей больно сделать.
– Ну да, – расстроенно согласилась сестра, – как там все сложно! Скажи?
– Может там то, и нет. Сложно с миром живых связь держать, – предположила я, – подумай сама, если бы всё было бы просто, мы бы знали, что после смерти происходит! А нам приходится только догадываться!
– Точно, – сказала сестра, опрыскивая себя водой из пульверизатора. – Я знаешь, что вспомнила? Помнишь, Женьку Левшову?
– Помню, конечно, – ответила я, вспомнив девочку из нашей школы, которая некоторое время жила в Ольгином доме. Её родители, из так называемых интеллигентных алкоголиков, оба педагоги в третьем поколении, пили сильно, но тихо. Без мордобоя, и сборищ приятелей, строго вдвоём, после короткого рабочего дня, под декламации стихов Маяковского и песен Высоцкого. Когда Женя училась во втором классе, мама её умерла от цирроза печени. Остались они с отцом вдвоём. Роль хозяйки дома легла полностью на плечи девочки, а та из-за страха перед интернатом старалась на всю катушку и дома чистота-порядок, и отец всегда чистый, побритый, в отутюженной одежде, хоть и пьяный. Помню, в какой ужас привёл меня рецепт лукового супчика, рассказанный Левшовой в одиннадцать лет. Мы, конечно, её жалели и подкармливали, чем могли, хотя это было довольно сложно – слишком обидчивая она была.
– Помнишь, мы, лет в четырнадцать, ездили с ней в «Комету»? – прервала мои воспоминания сестра. – И она там рассказывала, что по ночам к ней приходит мать?
– Помню, – ответила я, вспомнив наш пионерский лагерь, – мы сначала пугались, а потом решили, что она специально придумывает, чтобы привлечь к себе внимание.
– Это вы, но не я! – с пренебрежением произнесла Ольга. – Какое внимание?! Если там и, правда, двери открывались сами по себе, вещи падали посреди ночи.
– Падали, конечно, – согласилась я. – А как им не падать, если ты их комком запихивала и дверь захлопывала?!
– Ой, да не в этом дело! – поморщилась сестра, вставая с шезлонга. – Пойдём в воде посидим чуть-чуть? Невозможно лежать уже.
– Пойдём, -кивнула я. Солнце стояло высоко над горизонтом и пекло нещадно.
– Так вот! Пока, вы посмеивались в стороне над бедной девчонкой, – заходя в прохладную воду, продолжила сестра, – я выяснила у неё все подробности. Оказывается, спустя три года после смерти матери, она стала приходить к ней сначала во сне, с одним единственным словом: «Забыл!». Ничего не напоминает?
– Нет, – с иронией, ответила я, наслаждаясь прикосновением морской воды к горячему телу.
– Шутишь? – изогнув одну бровь, нахмурилась сестра. – Ну, шути, шути! Так вот, затем она стала появляться и наяву по ночам, твердя одно и то же. Женька выпросила отца, чтобы тот взял ей путёвку в лагерь в надежде, что там мать не станет её преследовать, но в «Комете» она разошлась ещё пуще, выкидывая вещи из шкафов и тряся её кровать. Беспрестанно повторяя: «Отец, Жека! Отец! Молись, доча! Молись!». В итоге она уехала ещё до окончания смены. Помнишь? И странным образом вещи перестали выпадать из шкафов, а шашечки на кроватях перестали дребезжать среди ночи. Скажешь, нет?
– Скажу, не помню про шашечки, – усмехнулась я, – зато помню, что фантазия у тебя всегда была на грани фола! И ещё помню что, когда мы школу пошли осенью, Жени уже не было.
