– Потеряла сына. Оксана открыла ключом маленькую боковую дверь, и Ева оказалась наедине со своими работами.
– Представь, это самые лучшие образцы нашей экспозиции. Но никто не проявляет интереса. Может, сейчас, после Майдана, что-то изменится к лучшему. Мы уже давно ничего не продаем.
Андрей, как боевой конь, стоял рядом и греб копытом землю под собой. Его интересовали лишь панорамы с колокольни. И он «пошел на прорыв»: самостоятельно вскрыл двери запертой колокольни. Так сильно хотел увидеть Киев с высоты птичьего полета. Оксана заперла входную дверь. Они зашли в художественную мастерскую. Родной запах холста и свежей краски ударил Еве в лицо. Хозяйка достала графинчик с наливкой, и началось то, чего так боялась Ева:
– Сынок мой, кровинушка моя, погиб, – тихим голосом сказала женщина. – Его недавно призвали. Парень прошел горящий Майдан. На горизонте маячила мечта: вольная Украина. Ребята готовы были принести себя в жертву. Но никто из них не мог предположить, что этой жертвой станет именно он. А случилось это с моим единственным ребенком.
Оксана ведь тоже не могла предположить такого. Но вот две другие сотрудницы, когда призвали их сыновей, поехали за ними. И жили вместе с ними под Славянском. А когда украинский самолет по ошибке разбомбил своих, в суматохе матери просто выкрали своих детей и сейчас где-то там скрываются с ними… Пусть их зачислили в предатели, но они ведь живы. Так думала Оксана, не зная, винить ли себя за то, что отпустила сына, или гордиться его подвигом.
Кто-то отчаянно барабанил в дверь снаружи. Это Андрей спустился с колокольни. «Слава Богу!» – подумала Ева. Она уже больше не могла слушать Оксану. Ее всю трясло. Ведь ее старший тоже призывного возраста. «Домой, к детям, быстрее!» – Где ты был так долго?
Она повисла у него на шее. Ей нужна была поддержка. С ней вот-вот случится обморок от этих разговоров и волнения за судьбу сына. Андрей снова поймал такси. На сей раз ей уже было все равно, чем и как он будет рассчитываться. Оставалось два часа до поезда, и ей захотелось остудить ноги в Днепре. «В Гидропарк», сказал Андрей водителю.
Сразу у памятника Победы машина повернула направо и стала круто спускаться к Днепру. Затем – по мосту Метро. Она увидела колокольню, на которой только что побывал Андрей, Выдубицкий монастырь и, конечно же, Родину-мать.
«Почему мать с мечом?» – подумала Ева и захотела спросить об этом Андрея, но они уже приехали.
Маленькая, скрытая от глаз автостоянка была почти у самой воды. Рядом протянулся песчаный берег Днепра. Была весна. На Крещатике цвели каштаны. Атут – и трава, и кусты, и даже песок наполняли воздух запахом родины. Они сбросили обувь и пошли по песку к воде. На берегу – два-три рыбака, – и пусто. Киев жил на Майдане…
Ева зашла в воду по щиколотки, затем вышла и села на песок у огромной сосны, где на спине уже лежал Андрей, опершись головой на корень дерева, торчащий наружу. Андрей привлек ее к себе, и Ева почувствовала биение мужского сердца.
– Расскажи мне о себе, – попросил Андрей, сильно прижимая ее к груди.
Киев был его родиной. От него она узнала больше, чем из школьных учебников. Отец ее жил где-то рядом с Андреевской церковью, но почему-то одну и ту же улицу называл по-разному. То это была Андреевская, то Жданова, то Александровская, а сейчас уже Сагайдачного. Андрей ослабил свои объятия и вдруг запел:
