Торак обернулся и с ужасом увидел, что Лес, оставшийся далеко позади, кажется узенькой черной полоской.
– Это же настоящий край света! – Ренн пыталась перекричать вой ветра. – Как далеко простирается эта белая земля? А что, если мы не заметим, где она кончается, и упадем?
– Если край света действительно там, – откликнулся Торак, – то похитители Волка свалятся с него первыми!
И очень удивился, когда Ренн в ответ на его шутку улыбнулась, показывая свои мелкие остренькие зубки.
День клонился к вечеру. Здесь, на открытом пространстве, снег был гораздо плотнее, чем в Лесу, так что снегоступы оказались не нужны, но северный ветер собирал снег в невысокие, но твердые гребни, которые порой было не так-то просто преодолеть.
Ветер почти улегся. И лишь слегка задувал с северо-востока.
Сначала они испытали облегчение. Но потом Торак понял, что происходит. Вскоре он уже не мог разглядеть даже собственные ступни. Казалось, они бредут по снеговой реке с быстрым течением. Длинные призрачные языки поземки текли, обвивая колени, как дым, и быстро заметая такой необходимый Тораку след.
– Ветер прячет следы! – крикнул он Ренн. – Он знает, что следы нам нужны, и уничтожает их!
Ренн пробежала немного вперед, чтобы посмотреть, не яснее ли там виден след. Потом подняла руки вверх и крикнула:
– Ничего не видно! Даже ты не сможешь теперь этот след отыскать!
Когда она снова подбежала к Тораку и он увидел ее лицо, сердце у него упало: он понял, чтó она ему сейчас скажет. Собственно, он и сам думал о том же.
– Торак, мы поступили неправильно! Нам тут не выжить. Надо возвращаться назад.
– Но ведь люди-то тут живут, верно? – не сдавался Торак. – Во Льдах живет множество племен – например, племя Нарвала, племя Белой Куропатки, племя Песца. Да и Фин-Кединн так говорил.
– Но они знают, как тут можно выжить. А мы – нет.
– Зато… у нас есть вяленое мясо и растопка для костра. И мы умеем отыскивать путь по Северной звезде. И мы можем сделать повязки из коры, чтобы прикрыть глаза и не получить снежную слепоту. Да и дичи тут всякой полно… Белые куропатки, зайцы… Кстати, Фин-Кединн рассказывал, что именно так ему и удалось здесь выжить.
– А когда у нас кончится топливо? – спросила Ренн.
– Ничего: тут растут маленькие ивы – помнишь, он о них тоже рассказывал? – они, правда, вырастают лишь по колено, но все-таки костерок разжечь можно…
– И ты уверен, что сумеешь разглядеть хоть одну такую иву? Они же все снегом засыпаны!
Лицо Ренн было очень бледным, и Торак понимал, что за ее возражениями таится куда более сильный, внутренний страх. Лесные племена шепотом рассказывали немало пугающих историй о Дальнем Севере. О невероятно густых туманах, которые способны подхватить человека и, сколько бы он ни бился и ни кричал, унести прямо на небеса. Об огромных белых медведях, которые гораздо крупнее и свирепее бурых, лесных. О снегопадах, которые здесь столь обильны, что им ничего не стоит похоронить тебя заживо. И Ренн хорошо знала, что такое эти снегопады. Когда ей было всего семь лет, ее отец осмелился пойти по ледяной реке на восток от озера Топора. И живым назад не вернулся.
– Одним нам с этим не справиться, – обреченно сказала Ренн.
Торак потер ладонью лицо:
– Согласен. И сегодня, по крайней мере, мы даже пробовать не будем. А сейчас надо как-то устроиться на ночлег.
И Ренн с явным облегчением воскликнула:
– Вон там подходящий холмик! Там можно выкопать в снегу пещеру.
