Поэтому я ограничился ответом:
– Да, я читаю книги. Сейчас как раз самое время расширить мой кругозор. Если Краш что-нибудь принесет, я буду счастлив.
В тот момент я оперировал терминами проведенных здесь минут, часов или, в худшем случае, пары дней.
Мисс Ти шуганула таланты из комнаты. Я наблюдал, как они уходят, и гадал, не жульничают ли. Предполагаемая мать не только вела себя так, словно была младше дочери, но и выглядела младше.
– Мои обязательства по отношению к Контагью не оставляют мне выбора, кроме как дать тебе все, что захочешь, – сказала мисс Ти. – Порадуй меня. Будь благоразумен. И, кроме шуток, не попадайся на глаза.
Я послал ей воздушный поцелуй.
Она кротко хлопнула дверью.
В результате моя раскладушка съехала прямо к дверям.
Пока я сплю, бездельничаю или читаю, любому незваному гостю придется опрокинуть эту раскладушку, чтобы войти.
12
Ожидание, когда Морли станет лучше, очень, очень быстро стало очень, очень скучным. Будучи парнем Тинни Тейт, я лишился былого умения сносить бесконечное безделье. Тинни не из терпеливых. И она исподволь повлияла на меня.
Вкусы Краш в отношении книг оказались необычными. Первым делом она принесла мне коллекцию пьес, написанных Ионом Сальватором, в том числе все еще шедшую на сцене «Раушту, королеву деменинянок», в которой Тинни исполнила главную роль, когда состоялась премьера спектакля в театре «Мир» Макса Вейдера.
– Ты фанатка Сальватора?
– Он рассказывает замечательные истории.
Самую безумную он сочинил о себе лично.
– Я с ним знаком.
– Он твой друг?
– Нет. Он ходит с женщиной по имени Торнада, она мой друг.
Вроде того. Когда не вмешивается искушение.
– Ух ты! Я бы хотела с ним познакомиться.
Внезапно девушка стала вести себя совсем иначе. Я скрыл циничную улыбку.
– Может, когда-нибудь и познакомишься. Как только это дело утрясется.
Я заметил, что в отсутствие матери Краш не интересуется Дотсом, и спросил:
– Ты знала Морли до того, как его сюда принесли?
– Не я. Ди-Ди знала. Наверное.
Она называла свою мать Ди-Ди.
– Есть другое чтиво, кроме этих пьес?
Я гадал, кто притащил их сюда и как раздобыл. Однажды я и сам осуществил дерзкий замысел, но в него входило использование сотен крысюков, чтобы снять копии.
Кип Проуз, вероятно, смог бы рассказать мне, как провернули такое. Если только он сам не был за это в ответе.
– Есть несколько исторических свитков, – кивнула Краш. – Скучная писанина о стародавних временах. Кто-то оставил их здесь, когда не смог заплатить по счету. Майк так и не нашла времени продать их.
Девчонка подалась ближе ко мне и прошептала:
– Иногда она так важничает, ого! Просто зазнается.
Как интересно! Зерно для мельницы, пища для мозгов. Я впитывал услышанное, восстанавливая некогда чуткое к сплетням ухо.
Порой на меня накатывал сильный приступ ненависти к безделью в четырех стенах, и я укрощал его, стягивая простыню с друга.
Морли получил восемь жестоких колотых ран. И с дюжину порезов. Еще у него имелась обширная коллекция синяков и ссадин, оттого что его пинали, били дубинкой и волокли по земле.
Я надеялся, Белинда будет держать нос по ветру, выискивая бахвалящегося идиота из тех, что не могут не разболтать о своих делишках.
Люди утверждают, что я слишком много думаю и что вещи, как правило, являются точно такими, какими выглядят. Пытаться разглядеть в них нечто большее – пустая трата времени.
А я говорю: когда ты перестаешь верить в странные заговоры, в которые замешаны десятки людей, никогда не нарушающих слово, значит ты созрел для того, чтобы тебя настиг рок.
