– У тебя далеко запись с исчезновениями? – спросила она.
– А в чем дело?
Я протер глаза и взял стоящий рядом с кроватью ноутбук, открыл его.
– Мы кое-чего не замечали, – говорила Ева, – а все потому, что смотрели на исчезающие предметы. Теперь взгляни на его лицо, на лицо Виктора.
Я запустил видеофайл – нарезку из всех найденных инцидентов. И понял, о чем говорила Ева: каждый раз, перед тем как предметы исчезали, Виктор едва заметно шевелил губами.
– Он что-то произносит, – проговорил я в трубку.
– Вот именно! Но я не могу разобрать. Почему звук такой тихий?
– Камера так пишет. Я попробую увеличить. Перезвоню тебе, как сделаю.
Около часа я возился в звуковом редакторе, загрузив туда файл с записью. Сначала увеличил уровень громкости, но бормотание Виктора потонуло в общем шуме комнаты. Сделав захват шума, я удалил его со всей записи и в итоге получил чудовищно искаженный голос, более похожий на голос робота. Теперь я слышал речь Виктора, но никакой ясности это не внесло. «Чьеда-чьёда… – всякий раз повторял пациент. – Чьеда… чьеда-чьёда».
– Это что, заклинание какое-то? – спросила Ева, когда я позвонил ей и все рассказал.
– Понятия не имею. Какая-то чушь. В Интернете по этому поводу ничего вразумительного нет.
– А ты точно это слышал? Чьеда-чьёда?
– Определенно. Он постоянно это говорит.
– Ладно, – протянула она. – В следующую смену всё обсудим.
Положив трубку, я представил, как сейчас Ева хватает предметы и, произнося «чьеда-чьёда», пытается отправить их в прошлое. Я посмеялся, а затем сам уставился на ноутбук и сказал:
– Чьеда… Чьеда-чьёда…
Ничего не произошло. Ноутбук остался на столе.
* * *
Наши смены пересеклись раньше обычного. Это не было совпадением – Ева специально поменялась с коллегой.
– Я знаю, что надо делать, – заговорщицки сообщила она. – Надо добыть его историю болезни. Выведаем, как он здесь оказался, – все поймем. Возможно, там про его болтовню что-то есть. Может быть, кто-то знает о фокусах со временем и специально держит Виктора здесь.
– Как мы ее добудем?
– Ты отвлечешь Бреуса, сделаешь так, чтоб он вышел из кабинета. Я войду туда и украду историю болезни. Знаю, где они хранятся. В электронном виде тоже есть, но там не достать. А бумажные – в шкафу, ключ всегда в дверце торчит.
– Он закрывает кабинет, когда уходит.
– Не всегда. Если что-то срочное – может и не закрыть.
Я вспомнил, как с виноватым видом сидел перед Бреусом. Не хотелось, чтоб меня снова отчитывали. Впрочем, затея Евы могла окончиться не только серьезным разговором с начальством. И не только увольнением.
– Если ты не поможешь, я сделаю все сама, – предупредила Ева. – Но с тобой будет проще, безопасней.
– Да? И как его отвлечь?
– Придумай что-нибудь!
– Хорошо. Но ты ее не украдешь. Сфотографируешь листы на телефон и вернешь на место.
После обеда я обошел пансионат и убедился, что все находятся в нужных местах: Бреус – в своем кабинете, Ева – в процедурной через стенку, дежурная – на ресепшене, пациенты отдыхают по палатам. Я вернулся в комнату охраны, осмотрел мониторы, затем по внутреннему телефону позвонил Бреусу.
– Владимир Олегович! – сказал я тревожно. – Кажется, у Шелковниковой какой-то приступ. Вижу на экране: она упала в игровой и трясется.
– Где медсестра? – рявкнул он. – Найди ее и бегом туда!
Я положил трубку и тут же удалил последнюю запись с игровой. Заметил на мониторе идущего по коридору Бреуса. Сейчас его нужно задержать.
