Впервые за этот день Наташа увидела почти всех солдат и офицеров части. Их было около полусотни человек. Они все как-то странно осматривали ее, с интересом и тайком, и сразу же убирали взгляд, как только она замечала это. Пока она стояла за едой с ней никто даже не заговорил. Словно им было не важно кто она и зачем здесь.
Это показалось Наташе странным.
Молодой сухощавый повар, когда подошла ее очередь, быстро сунул ей в руки миску с едой и компот в жестяной кружке, крикнул:
– Проходи! Следующий!
– Спасибо, – кивнула Наташа.
Осмотревшись, она села за первую свободную лавку и попробовала кашу. Греча была наваристой и с каким-то пряным вкусом, видимо, добавлены специи или травы.
Остальные мужчины начали тоже рассаживаться по лавкам со своей кашей. Но никто так и сел к ней. Наташа сидела одна, хотя за другими столами набилось по десятку парней. И Наташа не понимала, отчего никто не хочет сидеть с ней?
В ее голове появились мрачные мысли о том, что или все считают ее недостойной, чтобы есть рядом с ней. Или же уже Власов постарался и на весь лагерь охарактеризовал ее как-то плохо. Он точно мог. Его злющий горящий взгляд до сих пор стоял перед ее глазами, хотя прошло уже три часа, как она видела его. Власов, кстати, пока не появился на ужине.
У Наташи даже пропал аппетит оттого, что никто не садился с ней. Как же подружиться с этими военными и служить вместе, если кроме Васильева и командира никто не говорил с ней и не видел ее в упор. Словно она была пустое место.
Неожиданно рядом раздался знакомый голос.
– Могу с тобой присесть? – спросил снабженец Федор, в его руках была миска и компот.
– Конечно, садитесь, – кивнула она мужчине, приветливо улыбнулась.
Этот ее знакомец с вертолета все же был самый адекватный. И тут же рядом оказался и Миша Васильев, медбрат со своей едой.
– И я с вами сяду, – улыбнулся он девушке.
Наташа облегченно выдохнула, пододвигаясь. Они сели, Михаил напротив нее и Федор рядом. Начали есть. Успокоенная девушка начала с удовольствием кусать сосиску.
– Я уж думала, что я заразная какая, – поделилась Наташа своими мыслями с мужчинами. – Упорно все садятся за другие столы. Я что-то не так делаю? Не разговаривают, ведут себя как буки.
– Ты, дочка, не переживай, не буки они. Просто ты женщина, – ответил ей Федор.
– И что?
– А то что запрещено здесь на военной территории, ну того… – он прожевал хлеб. – Распоряжение даже такое есть. Приставать и ухаживать за женщинами запрещено. Ни с местными нельзя, ни с теми, что служат. Если кого застукают за этим делом, там за шуры-муры или сексом, сразу контракт расторгается и туту.
– А, понятно, – хмыкнула Наташа. – Теперь понятно, отчего они сморят на меня как на гусеницу.
– Этот как? – улыбнулся Миша.
Он был высоким худым парнем лет двадцати пяти, с темным коротким ежиком на голове и добрыми серыми глазами.
– Интересно посмотреть, но руками лучше не трогать, – объяснила Наташа.
– Ох, шутница! – рассмеялся Федор.
– Но вот вы же, не боитесь со мной говорить, – сказала она.
– Дак, я ж тебя, как дочку воспринимаю, Наташа. Тебе сколько лет? Двадцать?
– Двадцать четыре.
– Ну вот, у меня старшенькой двадцать два весной будет, – объяснил Федор-снабженец. – Так что со мной можешь говорить, мне такие приказы не страшны. Тем более, моя Настена лучше всех. Это я про жену. Никакая молодуха с ней не сравнится. Уж двадцать четыре года вместе.
