Я все так же стояла перед зеркалом… вот только отражалась в нем уже не я. Не холеная девица двадцати пяти лет в брендовой одежде и со стильной укладкой, а простоватой внешности женщина на несколько лет старше.Ни грамма макияжа, светло-мышиного цвета волосы заплетены в две косы, улитками свернутые по бокам головы. А потяжелевшее минимум на двадцать килограмм тело втиснуто в старомодный наряд – простое платье до пят из грубой некрашеной ткани поверх тонкого нижнего с висящим на поясе кошелем.
С меня – точнее, с моей странной копии – будто взяли и вытянули все краски, весь лоск. Еще и дополнительным грузом в пару десятков килограмм наградили. Неким приятным новым элементом стали лишь серо-зеленые глаза.
От шока я хватала ртом воздух. То, что это была именно я, подтвердило отражение.
Даже зеркало, и то изменилось – рама стала тяжелой, медной, стекло казалось каким-то тусклым. Красивые витые свечи сменились жалкими поплывшими огарками. Во всем окружающем меня пространстве почти не изменилась лишь до боли знакомая книга. Только страницы в ней были совсем новенькими, а чернила – совсем свежими.
– Этого не может быть, – сдавленно проговорила я.
Собственный голос оказался совершенно чужим – более низкий и грубый, с хрипловатыми нотками. Ноги подкосились, и я, все так же не отрывая взгляда от зеркала, осела на пол.
Это не могу быть я. Ведь не могу же? Может, мне вообще все это снится?
Но каменная кладка стены, о которую я теперь опиралась, холодила кожу. Платье жало в груди и на талии – вероятно, было куплено до того, как его хозяйка поправилась. Во сне таких ощущений не бывает. Да и заклинание с открытой книги говорило о том, что…
А о чем оно мне, собственно, говорило? Почему я вообще оказалась здесь? И где, собственно, я оказалась?
Чтобы это выяснить, пришлось подняться. Тело ощущалось чужим. Во многих отношениях. Более тяжелым, менее поворотливым. О былой изящности и гибкости можно забыть.
Все еще пребывая в спасительном неверии (полагаю, только оно удерживало меня от истерики), я обошла дом, в котором очутилась. Всюду – лишь грубый камень и дерево. Обстановка была скудной. В двух комнатах с кухней я насчитала лишь несколько предметов мебели: двуспальная кровать, пара комодов, стол со стульями и сундук для одежды вместо шкафа. В последнем – ужасно скудный набор одинаково безликих вещей. Чепцы какие-то непонятные… В жизни такие не надену!
Неудобные, хоть и видавшие виды ботинки, вероятно, были в единственном экземпляре. Что называется, и в пир, и в мир. Я скинула их – они невыносимо сдавливали мне ногу. Под ними оказались жуткие толстые чулки. От собственного вида мне хотелось разрыдаться!
Не знаю, пошла бы я на поводу у своих желаний или смогла бы взять себя в руки, но в этот миг раздался стук в дверь.
Открыв ее, я увидела мощеную улочку, а за ней – узкие двух и трехэтажные дома, выстроившиеся в сплошную стену. По дороге процокала лошадь, тянущая за собой экипаж. Чинно прохаживали люди в старинных одеждах… От простых, какая была на мне, до более вычурных.
Вдоволь наглядеться мне, однако, не дали. Застывший за порогом мальчишка – худющий, с остреньким лицом – требовательно спросил:
– Так и будешь глазеть по сторонам или хлеб мне дашь?
Я вдруг поняла, что движения его губ как будто не совпадают с произнесенными словами. Но как такое возможно?
Наверное, можно было догадаться обо всем с самого начала. Но я была слишком ошарашена переменами, чтобы понять. Меня не просто забросило куда-то – в другой век или, быть может, даже в другой мир…
