Как согревает.
Чиын доела кимпап и заговорила:
– Сколько стоит это здание? Я куплю его.
– Как ты его купишь-то? Совсем, что ли? Денег небось много?
– Достаточно.
– Из богатой семьи, значит, будешь?
– Почему сразу из богатой семьи? Просто я много работала, но в какой-то момент потеряла интерес к тому, чтобы тратить деньги, вот и накопила. Так что дай знать, кому принадлежит это место. Я заплачу хозяину в три раза больше озвученной цены, а тебе навсегда снижу аренду вдвое.
– Ну ничего себе! Ты и на вид хорошенькая, и человек, похоже, неплохой. Если получится купить, то, конечно, давай. Номер сейчас тоже найду, чего тут сложного-то. На-ка! Держи.
Чиын посмотрела на номер, написанный на старой бумажке, и, усмехнувшись, сказала:
– А ты продолжай готовить так же вкусно. Если тебе вдруг захочется придумать новое меню, не делай этого. Не нужно ничего менять.
– Ух ты. А ты разбираешься в людях. Спасибо, конечно. Кстати, почему обращаешься к старшим на «ты» при первой встрече?
– Я куда старше, чем выгляжу. Я пожила подольше твоего, – серьезно ответила Чиын.
– Хо-хо. Ну допустим-допустим, – усмехнулась хозяйка, глядя на длинные черные вьющиеся волосы незнакомки и ее белоснежное лицо.
С виду трудно было определить ее возраст – то ли ей около тридцати, то ли ближе к сорока. Но, когда хозяйка заметила, как грустно и растерянно та смотрит в окно, ей отчего-то вдруг стало ее жаль. Такая худая, что ее хочется прижать к груди и обнять. Может, тогда она специально и стала говорить нарочито громко, чтобы привлечь внимание девушки.
– Чиын, красавица, а где ты купила такое красивое платьишко в цветочек? Милое. Мне бы точно подошло.
Хозяйка посмотрела на красивое черное платье с красными цветами, а затем дотронулась до своего розового фартука с похожим узором, скрывавшим ее выпирающий живот.
Чиын посмотрела на ее толстые, морщинистые ладони, и на нее нахлынули воспоминания, от которых защемило сердце.
– Мама, а что бы мы чувствовали, не будь у нас сердца?
– Мы бы не знали любви, радости или грусти. Как думаешь, каково это?
– По-моему, без грусти стало бы только лучше.
– Ты знаешь, что значит грусть?
– Нет, я лишь читала про грусть и боль в книге. И мне стало интересно.
– Если душа болит, можно «вынуть» ее, очистить, просушить на солнце, а на следующий день вернуть на место.
– Разве душу можно вынуть?
– В прямом смысле нельзя. Но можно нарисовать на бумаге.
– Да! Или обнять маму, – искренне сказала девочка.
Мама тогда ничего не ответила, лишь ласково похлопала ее по спине и достала из кармана печенье. Ее розовощекая дочь в красивом желтом платье весело схватила его и откусила, и на лице девочки остались крошки. Она раскинула руки в стороны и подпрыгнула, будто пытаясь взлететь. Вдруг порыв ветра донес аромат цветов и окутал ее. Ветер закружил девочку в вихре красных лепестков, становясь одним из них, она исчезла.
– Я его купила пятьдесят столетий назад. Сейчас такое не найти. Ну ладно, увидимся.
Чиын отвела от фартука хозяйки грустный взгляд, подняла глаза, обрамленные длинными черными ресницами, перестала предаваться ностальгии, расплатилась и осмотрела магазин. Она собралась с мыслями, достала телефон и набрала номер владельца здания. Слушая гудки, Чиын разглядывала старую выцветшую вывеску на соседнем здании, которая гласила:
«Прачечная души»
Избавьтесь от ненужных пятен. Качественная чистка и глажка
