Прах имени его - страница 34

Но тут дверь в зелейную лавку распахнулась.

– Нет, – только и пробормотал Баалатон, увидев, кто на пороге. Закатил глаза и повторил: – Эшмун, нет… Лучше бы Фалазар!

Краем сознания Баалатон слышал, как рокотом кованых доспехов смеется над ним злой рок, а ему вторит тоненькое посвистывание переменчивых струн судьбы. Молча, стараясь не корчиться от угасающей боли, смотрел на застывшего у порога Магона, а тот с интересом бегал взглядом по стенам и утвари: умел определить цену любой вещи молча, просто посмотрев на нее, – все вокруг твердили об этом, но никто не хотел проверять. Магон словно бы растирал между большим и средним пальцами песок.

– Чем обязаны? – наконец смог выдавить Баалатон. Прекрасно знал, чем обязаны, но тянул время, понимая: Магону зубы просто так не заговорить.

– Да так. – Магон шагнул в лавку, не дождавшись приглашения. Фива откашлялась, давая понять, что не рада гостю. Магон пожал плечами. – Почтенная Фива, к тебе никаких вопросов нет! Уж прости, но здоровье меня все еще не подводит – так бы первым делом пошел к тебе. Хороших врачей, даже, как ты, из Египта, сейчас не сыщешь… – Магон вновь обратился к Баалатону: – А вот ты что-то неважно выглядишь, купец, – пальцем указал на веко. – Неужто в тебе проснулся юношеский азарт и ты решил сэкономить на хороших девочках?

– Говори, зачем пришел. – Баалатон совершенно не желал поддерживать какую бы то ни было беседу. Раньше думал, что в жизни не обратится за кредитом, тем более – к такому расчетливому мерзавцу, но что оставалось делать? Ведь казалось, до мечты шаг, еще чуть-чуть, и счастье фениксом запорхает в руках – тогда ни о каких долгах думать и не придется. И вот нежданно-негаданно, на пороге триумфа – все рухнуло, рухнуло, рухнуло!

– Будто сам не догадываешься? Впрочем, погоди, сейчас напомню, – Магон чуть присвистнул и махнул рукой.

В зелейную лавку вошел человек, до этого ждавший на улице. Римлянина в нем Баалатон распознал с первого взгляда – слишком грубый для здешних мест, слишком бледный, лишенный азарта в глазах, но закаленный сталью сражений. Баалатон вздрогнул – зачем он здесь? Какой карфагенянин вытерпит римлянина на своей земле? Разве что ради выгодной сделки, да вот только римлянин дельца не напоминал даже отдаленно.

– Знаешь, я тут пересчитывал свои деньги, вел учет должникам, – продолжил Магон, улыбаясь, – и обнаружил, что ты, купец, – второй в списке на выплаты. Прости уж, что не первый, так вышло. Чудесный тут домик, не правда ли? И чудесный прилавок у тебя на рынке, почти у самого центра – ты же не забыл, на чьи деньги покупал его? Помнится, ты говорил, что отдашь все если не раньше срока, то день в день, только вот… либо у тебя проблема с обещаниями, либо у меня – с чувством времени. В последнем очень сомневаюсь. Купец, этот римлянин сказал, что готов побыть моим добрым другом и помощником – если ты понимаешь, о чем я. И, думаю, ты более чем понимаешь, что лучше не злить ни его, ни меня. Я даю тебе день, купец, – день, чтобы вернуть всю сумму.

Ростовщик Магон цокнул языком – еще одна мерзкая привычка, от которой Баалатона бросало в дрожь.

– Ты, говорят, побывал в стране Медных Барабанов и привез оттуда какую-то диковинку. Уверен, золотой песок прихватить тоже не поскупился – так что я точно знаю: тебе нужно было лишь напомнить про долг. А остальное у тебя и так получится. Скажи мне, я прав? Так ведь?