– Ну же давай, лопух тебя побери! Открывайся!
– …Хрен ты крысиный… ты зачем ушел… охранять, если … нет на месте…
Эва испуганно вздрогнула, разорванные эхом голоса в правом коридоре раздались так неожиданно и громко, что смогли напугать.
– …А че… в туалет…
Дальше бубнеж Хари Эва не разобрала, лишь поняла, что двойня, а возможно, и троица, приближалась, и ей нужно поторопиться. Она уже и так покрылась испариной, а от напряжения занемели все мышцы, но продолжила яростно ковырять неприступную железяку. «Ну, же давай, волк тебя разорви!».
– А ты хотела, что бы я обосрался?..
– Да мне плевать, ты не должен был спускать глаз с клетки, а если она убежит?
– Эта дохлая? Ну ты жжешь… – гогот Хари, отскакивая от стен, превращался в отвратительную какофонию.
– Да иди, болван, – недовольно фыркнула женщина. – В следующий раз нехрен обжираться до усёру. Придурок!
Эва уже видела, как массивные исказившиеся тени на стене становятся все меньше, и почти потеряла надежду на спасение, но тут механизм щелкнул, открываясь, звук удара замка поглотила непрекращающаяся перебранка трапперов, голоса которых слышались все отчетливее.
Не веря своей маленькой победе, Эва выскользнула за дверь и, не оборачиваясь, нырнула в противоположный туннель, стараясь поскорее скрыться. И говоря огромное спасибо Харе за этот маленький шанс.
Крик ярости заставил стены содрогнуться. Но Эве было плевать. Ее ноги, хоть и спотыкаясь в неизвестных лабиринтах, упорно передвигались. Несколько метров вперед, потом в левый туннель, дальше протиснулась через узкий лаз, в котором расцарапала спину и руки, и широкая галерея, уводящая вправо. Она уже сбилась со счета, сколько она пробежала. Возможно, будь она не такой истощенной и больной, она бы прошла в два раза больше, но сейчас это было бесполезно. Тяжелая одышка заставила замедлиться.
Опустившись на холодный камень, Эва надеялась, что трапперы не сообразят, куда она сбежала в поисках источника влаги, не хватающей обезвоженному, отравленному организму. Эва вытерла пот и стала прислушиваться. Чувствовала, что подземная река неподалеку, что проходы, по которым она бежала, напоминали старое русло, и если она не потеряла свои навыки выживания и инстинкты, привитые отцом с детства, она отыщет эту проклятую воду.
На смену одышке пришла тупая ноющая боль. Желудок как будто скулил, умоляя, чтобы его напитали чистой водой. Как и горло, которое хоть и было промочено, все равно саднило, сглатывать удавалось с трудом и болью.
Не зная, насколько отстали преследователи, Эва поднялась, решая, куда лучше свернуть, но не успела сделать и шаг, как услышала позади себя:
– Эй, дичь, куда-то собралась? – яркий луч света больно резанул по глазам, ослепив и заставив попятиться и свернуть не туда. Один неверный шаг, и Эва поняла, что уже не чувствует под собой землю, летит спиной в глубокую пустоту.
– А-а-а!
Она надрывала легкие. Страх смерти парализовал. Резкий удар, ломота в теле вышибли дух, а бурный поток поглотил хрупкое тело вместе со всеми звуками, швыряя и полоща, как безвольную куклу.
Удар, еще удар, и, кажется, что жизнь покинула бренное тело. Порог, камни, поворот, и она бултыхалась, не понимая, где поверхность и спасительный воздух. Но упорство духа тянуло наверх, заставляя бороться не только с ярой стихией, но и с законами гравитации. Всплыв, Эва с усилием вдохнула воздух и вновь оказалась под водой.
