Богдан смотрел на меня с тревогой, и в то же время остро чувствовалось, что он не задал еще один вопрос: «Кого убить?».
— Тш-ш-ш-ш, — шепнула я, приложив палец к его губам. — Сейчас все расскажу.
Жест подействовал, его тревога начала отступать, однако выпускать меня из объятий он не собирался.
— Тебя украл Чугайстрин! Он тебя…
М-да, кажется, насчет «подействовало» я сильно ошиблась. Пришлось успокаивающе сжать руку Богдана.
— Если хочешь узнать что-то неприличное, — произнесла я с нажимом, — то ничем, увы, порадовать не смогу.
Богдан озадаченно вздернул бровь.
— Ему вроде как мать наследника нужна. Сомневаюсь, что он тебя сюда приволок, чтобы изучить поведение карпатских белочек.
— Вообще-то ежей, — хмыкнула я. — Но оставим зверинец в покое. Чугайстрин забрал меня из универа, чтоб ненароком не вляпалась.
— Во что? — нахмурился Богдан. Что ж, в душевную доброту чугайстров он явно не верил. А зря. Если б уж Григорий Любомирович что-то хотел, то, скорее всего, уже б и сделал.
Я показала ему мосяжный перстень:
— Это оберег. К обручальным кольцам он имеет такое же отношение, как Дидько к труппе балерин.
Богдан хмыкнул:
— Ну-ну. И в чем же его гениальный план?
Я пожала плечами, пока всей правды все равно ему не скажу.
— План в том, чтобы все думали, что меня забрали силой. Никто не должен знать истинной причины.
— Я тебя покусаю, — раздраженно выдохнул он, — почему?
— Потому что злыдень, — хмыкнула я. — Потому тоже хочет стихийных сил.
Богдан озадаченно моргнул:
— Что за бред?
Я вздохнула и пристроила голову у него на плече:
— Однажды, двадцать шесть лет назад на Лысой горе провели один ритуал…
***
— Так все же? — Саша нехорошо прищурилась, прожигая взглядом сидевшего напротив Вий-Совяцкого. — Это он?
— Он? — чуть приподнятая бровь, сочувствующий взгляд, словно родная-любимая внученька обо что-то сильно стукнулась головой. — Милая моя, не могу понять, о чем ты.
Саша с трудом удержалась, чтобы не зарычать. Ну, водит за нос уже второй час. Это ж ни в какие рамки не лезет!
Видимо, чуя витающую в воздухе грозу, Бесенька лишь молча влез в Сашину сумку, нашел там котлету в тесте и деловито ее уплетал, не рискуя крутиться рядом с Вием. Саша, безусловно, все это безобразие наблюдала с особым вниманием, но шлепать маленького беспризорника сейчас было некогда. К тому же эта котлета ей не особо-то и нравилась.
— Все основатели университета — крайне уважаемые люди, — вкрадчиво произнес Вий-Совяцкий. — Подумай сама, зачем Чугайстрину рушить собственное детище?
Саша всплеснула руками:
— Опять двадцать пять! Почему именно Чугайстрин? Я не про него!
— А про кого? — Вий-Совяцкий сделал вид, что не понимает, о чем идет речь. И это после часа родственных разборок в духе «Ты все сразу знал!» — «Кто? Я?».
— Возвращаемся к началу, — ехидно произнесла Саша, — у нас есть еще Рудольф Железный, которому не то, чтобы откровенно плевать на университет, но, скажем так, многозначительно индифферентно.
Вий-Совяцкий закатил глаза:
— Прошу, избавь меня от своих странных выражений.
— Они не странные, — буркнула Саша. — Но кроме этих существуют еще трое основателей университета.
Вий-Совяцкий кивнул, подтверждаю и без того ясную истину.
— Разумеется, радость моя. Есть. И еще как есть. Вот, например, Екатерина Багрищенко. Прабабка одной из наших студенток. Думаю, сама догадаешься, какой именно. Хорошая женщина, с жестким нравом. Только есть одна проблема — умерла несколько лет назад.
