– А, для макета!
– Нет, тут всё по-серьёзному. Играем, как положено. Как говорится, от всей души. Даже ещё лучше.
– А любовь? Как же любовь-то? Или… извини, что спрашиваю. Это лишнее, понимаю. Не следует мне знать. Извини…
– Эх, Лёшка, знал бы ты, как я счастлив… Меня самого распирает. У тебя было когда-нибудь такое?
– Какое? – спросил я.
– Да это такое, когда на весь мир хочется заорать – я счастлив! Счастлив, и всё.
– А, такое… Ну, было, конечно, как же без этого… Разве что, не в такой форме.
– Не в такой?.. А в какой?
– Ты понимаешь, Боря… Ну, в другой.
– А-а… Понимаю. А вот у нас с Ларисой – в самой яркой. В самой безумной форме. Можно одуреть.
– Да ты что…
– Вот ей-Богу.
– Да это как же вы так?.. И где место нашли?.. Или когда родителей нету?
– А там же. Возле рояля. И при родителях. Ни на что не глядя! Нету, Лёша, для любви помех. И преград никаких нету.
– Ну, вы даёте… Слушай… Ну, всё-таки… Как же это у вас так?.. Вдруг родители войдут…
– Войдут, да и войдут. Пусть входят!.. Пусть входят все!
– Так вы же там… неодетые!..
– Да ты что городишь!.. Да как ты мог подумать!.. Да как тебе в голову могло такое прийти!
– Да нет, конечно же, не могло! Борис, ты неправильно меня понял. Я совершенно не это хотел сказать. Нет, ты не подумай. Мне показалось… Любовь, всё-таки… очень большое дело… Старики сказывают.
– Да, Лёша, дело очень большое. Можно сказать, громадное. На всю оставшуюся жизнь!
– Да… Вот же, значит, как вас угораздило… Ну, а целуетесь-то где, там же? У рояля?
– Вот ты какой, Лёша, непутёвый. Я говорю – любовь, а ты мне про поцелуи. Это такое особенное чувство, что мы с ней ещё ни разу, можно сказать, и не целовались. Не было, значит, такой необходимости.
– Вот это да… Лихо!.. Ничего не понимаю. Ну, она-то, Лариса, вообще, знает, что у вас есть любовь?
– А как же… Ещё как знает. Думаю, у нас с ней внутренние ощущения совпадают. Целиком и полностью.
– Да уж… Можно позавидовать… Только вот как же это она, то есть, ваша любовь, на самом деле происходит? Я про такое и в книжках даже не читал.
– Вот так вот! – просиял Борис. – Никто и представить себе не может. Истинное, святое чувство. Только тебе могу рассказать – в тебе чистота есть, соображаешь?
– Ну да…
– Так вот, бывает, сделаем мы с ней паузу в занятиях… сядем около окна, и… понимаешь, возьму я её за руку… и пальчики перебираю… И мы друг на друга смотрим при этом. И каждому из нас всё ясно.
– Вот это любовь, – сказал я ему, потрясённый. – Теперь, что, жениться, значит, придётся?
– А ты как думал? Само собой. Как только школу окончим. Подождём, немного осталось.
– А как родители?
– Пока неизвестно. Там видно будет. Хотя, мне кажется, я буду решать. Конечно, вместе с Ларисой. Главное – вопрос ясен. Ибо ясность – вот, что в жизни главное. Понимаешь, я такой человек: мне или хорошо, или плохо. И всё, что вокруг меня, или хорошее или плохое. А среднего нет – не бывает. И вот сейчас – обрати внимание – ты отличный парень. Можно сказать, превосходный. И мне с тобой нормально! Отлично идём, беседуем, друг друга понимаем. Да! А те вот ребята, знакомые твои, они не очень. Ты не думай, что они хорошие.
– Я и не думаю… Так, какие есть.
– Какие есть, – вдумчиво произнёс Боря, – этого мало. Это даже не середина. Это серость, которую следует избегать.
– Ты же их совсем не знаешь, – возразил я.
– Чего там знать, – махнул рукой Боря, – и так всё ясно. И брось ты эти с ними алкогольные экзерсисы. На мои слова ориентируйся – есть плюс, есть минус. И больше ничего. А я, бывает, чего не знаю, о том догадываюсь. Вот я не знаю, где твой отец работает, но догадываюсь.
