– Как? – спросил я. – Ну… как это случилось?
– Их нашли сегодня утром.
– Кого… их? – оторопел я.
– Отца Ларискиного и его любовницу. Секретаршу.
– Это, что же… У него была любовница?
– А ты не знал? Конечно! Откуда тебе знать? Все знали, а он не знал. А знал ли ты, Лёшенька, что у него обеих ног не было?
– Ног?! Не было?! Да что ты!? А он ходил на чём… Да неужели?..
– Именно. На протезах. И кто бы мог подумать?
– Любовь… На протезах… Измена… На протезах… Герой… – пробормотал я. – Где же их нашли? Кто их убил? Её муж?
– Да, был у неё муж. Он тоже, вроде тебя, ничего не знал. Их в гараже нашли. В машине.
– Светочка, это слишком… Что ты такое говоришь?
– Я говорю, – отчеканила Светка, – что знаю. Они были в гараже. Там занимались любовью. Там и задохнулись, похоже…
– Не может быть… Любовь в гараже… На протезах…Это похоже на дурдом. Ты меня угрохала. Как же они погибли, включали мотор?
– Наверное. Может быть, и включали.
– А почему они не вышли?
– Он был в тот момент без протезов, не добрался до ворот. Добрался, вернее, но поздно. А она была без сознания.
– Раз добрался, почему дверь не открыл?
– Он не мог её открыть.
– Почему?
– Дверь кто-то закрыл снаружи.
– Снаружи?.. А кто? Зачем?
– Это я должна у тебя спрашивать. Кто закрыл… Может, друг. Для конспирации. Может, ещё кто… Но утром мотор у машины не работал. Вот и всё.
– Так что же, нам надо туда идти!!
– Куда!?
– К Лариске! Как же она там, бедная…
– Да, может быть, что теперь бедная. Не надо туда ходить.
– Да почему… Пошли.
– Обыски там идут, не понимаешь, что ли!? Весь дом обыскивают, сверху донизу. Не знаешь, чья это работа?
– Откуда, – смутился я.
– Не знаешь? Уверен? Тогда слушай меня!.. Делай как я!
– Что делать? – я даже оробел.
– Спроси у них! У папы с мамой! Может, что знают! Не знают – затихарись! Дома сиди и кочумай. Понял?
– Понял…
– А что ты понял!? Мне не хватало только ещё, чтобы и тебя загребли.
– Меня-то за что!?
– А тебе потом, на суде объяснят!.. За участие в общем деле, вот за что. Прими мою просьбу к сведению. Не суйся, куда не следует. Лёшечка, не будь дураком. Ты ещё слишком маленький. Я очень тебя прошу, очень тебя прошу… Может, хоть что-нибудь узнаешь – дай мне знать. Всё, целую, – сказала Светка и побежала на автобусную остановку.
Я тоже двинулся к дому, совершенно ошеломлённый. Следовало бы сделать какие-то выводы, но мысли вертелись в голове бессмысленным роем. Что-то мне было ясно, но вот что именно – удалось понять не сразу. Я понял, в конце концов, одно: если мне позвонит Лариса, я пойду к ней сквозь все заслоны. Это если позвонит. А если нет? Тоже следовало бы идти. А вдруг если так прогонит, что мама, не горюй… Небось, Светка Лариске что-нибудь, да поведала… Такое, что сидит теперь Ларочка возле телефона и плачет горькими слезами. Тогда, значит, после этого, не нужен я ей… Вообще не нужен. Следует пока воздержаться.
И ничего конкретного, кроме омерзения к своей собственной персоне, из этих размышлений у меня не возникало.
Перед глазами стояло лицо того дежурного милиционера, объяснившего мне не так ещё давно, что есть свои, а есть и чужие. И я ему совершенно осознанно пообещал, раз и навсегда, ну, внутри себя, конечно, что буду со своими, а не с чужими. Слово это я буду держать. Но как? Получается, ничего мне нельзя. Куда не сунусь – везде чужие. Ну, с милицейской точки зрения… Как быть, когда шаг в сторону, и ты в тюрьме. За что? Потом объяснят.
