Я прикусила язык, сама не понимая, откуда взялась эта фраза и интонация. Когда это я так развеселилась?
– Странно. Я чувствую, что ты абсолютно трезвая и на истерику это тоже не похоже, – вторя моим мыслям, медленно проговорил Влад. – Ты пытаешься скрыть свое настроение и переигрываешь?
Логичное предположение, но нет.
– Сбой на фоне эмоциональной нестабильности, – повторила я объяснение Ругаловой, которое она вывела из-за моих резких перепадов настроения. Как часто они случались с тех пор, как умер Илья? Возможно, пора подумать о записи на прием к Тамаре в качестве пациента. – Сама уже ничего не понимаю.
– Я понял. Это нормально, скоро пройдет, – успокоил Влад. – У меня на завтра появилось дело, нужно будет съездить в Заречье к одной семье, говорят у них двух дочерей кто-то душит по ночам. Составишь компанию?
– Спрашиваешь! – фыркнула я, поежившись от ситуации. – Думаешь, сущность?
– Слишком много вариантов, нужно смотреть на месте. – Я почти видела, как он пожал плечами. – О, боги…
– Что такое?
– Мать что-то спалила на кухне, судя по запаху, возможно даже Кельта. Я позвоню ве…
– Спасай Кельта! – перебила я, успевая услышать хихиканье ведьмака, прежде чем звонок разъединился.
Решив провести сорок пять секунд ожидания зеленого светофора с пользой, я погрузилась в карту запахов. Наверняка утром были какие-то неправильные апельсины – сейчас все ароматы распознавались отчетливо, слой за слоем. Парфюм женщины справа, булочки из хлебной палатки за спиной, табак, бензин, резина, асфальт… Поморщившись от волны перегара, донесшейся слева, я «отключила» супер-обоняние, сосредоточившись на дороге.
Когда до дома оставалось два поворота, взгляд зацепился за знакомый силуэт на другой стороне дороги. Несмотря на то, что девушка стояла спиной ко мне, я легко узнала в ней Ярославу Самойлову. Окликнуть никогда не улыбающуюся одногруппницу, прозванную Несмеяной, помешала увиденная картина в целом.
Пригнувшись, Ярослава разговаривала с кем-то на пассажирском сидении черной иномарки, держась за дверцу машины. Короткая вспышка головной боли заставила зашипеть сквозь зубы; где-то там среди полей Герцогиня недовольно заворчала и поскребла передними лапами землю. Моргнув, я успела увидеть только рукав джинсовой куртки Самойловой, прежде чем она села в машину, и та умчалась наперерез трамвайным путям.
У Ярославы появился парень? Помотав головой так же, как собака стряхивает с шерсти воду, я вовремя вспомнила, что ее бабушка недавно оказалась в больнице, и ей требовался уход. Скорее всего, Самойлова разговаривала с ней, садясь в такси.
Точно, потому голова и заболела, что я почувствовала чужую болезнь. Все-таки зря на себя наговариваю, все с моими фамильярскими настройками в порядке.
Задумавшись о словах Пантеры, я кивала в ритм барабанов «Арии», вбивающих в уши «Волю и разум», вскоре полностью поглощенная хитом русского рока.
– Все, во что ты навеки влюблен, уничтожит разом… тысячеглавый убийца-дракон… должен быть повержен о-о-он… сильнее всякий войн! Воля! И Разум! Воля! И Раз…твою мать!
Последнее восклицание вырвалось одновременно с тем, как я приложилась об асфальт коленкой и рукой, едва успев спасти от столкновения лицо. Острая боль, мигом напомнившая о классическом падении с велосипеда в семь лет, обожгла кожу на ладони и колене. И это прямо напротив своего подъезда!
– Ну, зашибись, просто супер, – сморщилась я, оценив порванные джинсы, стесанную до мяса ладонь и разбитое колено, кровь из которого уже начала пропитывать ткань вокруг дырки. – Не хочешь покупать джинсы с драными коленками, на тебе, ноу-хау, экономия на бренде…
