Правда о Боге, мире и человеке - страница 16





Крайнее самолюбие и плотоугодие человека показывается прежде всего в желании покоить и нежить плоть свою всяким образом: пищею, питьем, долгим сном на мягкой постели и подушках, леностью перекреститься, сердечно помолиться, подумать, поразмыслить о том, что говорится в молитве – прочувствовать сердцем, вознести сердце к Богу, всецело направить волю свою к исполнению святой, праведной, премудрой, всеблагой, вечной, всеблаженной воли Божией; подумать, что ждет его за гробом; потом, самолюбие и самоугождение и плотоугодие сказываются в отношениях и служениях наших к ближним, в лености служить их духовным и телесным потребам, в желании от них корысти, награды, в огорчении и раздражении на бедных, коим приходится чаще обычного служить, вместо того чтобы с радостию искать случая послужить пользе и спокойствию бедных, истинно бедных и несчастных, и тем заслужить милость Божию, ибо милостивии… помиловани будут (Мф. 5, 7). Господь Иисус Христос, Божественный наш Подвигоположник, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их (Ин. 13, 1), до смерти и смерти крестной, о срамоте нерадив (Евр. 12, 2), а мы крайне непостоянны в любви, по причине самолюбия и плотоугодия, и не выдерживаем до конца любви своей к ближним, а часто отпадаем от нее, особенно когда не видим для себя от них никакой выгоды, а один изъян материальный и беспокойство или огорчения и неудовольствия. Потому христианин обязан неотменно распинать плоть свою со страстями и похотями (Гал. 5, 24) и упражняться в делании добрых дел любви и милосердия: ибо добрые дела бо ходят вслед нас (Откр. 14, 13), и при жизни и по смерти, и каждый от своих дел или прославится, или постыдится.



Безумство и нелепость зависти. Зависть человеческая, как и всякая страсть, безумна, нелепа, слепа, полна смущения и тесноты, срамоты, пагубы. Вот предо мною человек богатый, властный, всем обладающий; он увидел у ближнего соседа красивую вещь, нужную и полезную для употребления, или и совсем ненужную и неполезную, которой у него нет или есть, но не в таком изящном виде, как у него: и вот его берет досада, зависть к ближнему, вражда, неприязнь к нему, как к владельцу вещи. Какая нелепость, какая слепота, какое безумство, какая нелюбовь к ближнему и любовь и страсть к вещи? Что достойнее любви: человек – существо разумное, нравственно свободное, с бессмертной душой по образу Божию, – или бездушная, мертвая вещь, хоть и полезная, но тленная, которую можно самому приобрести и без которой во всяком случае можно обойтись и быть покойным, как и действительно завидующий легко обходился доселе и был покоен, доколе не увидал ее у ближнего? Вспомним царя Ахава и Навуфея (см.: 3 Цар. 21) подданного, соседа его, имевшего сад свой подле царского, понравившийся царю, желавшему завладеть им. Царь не ест, не спит; ему сердце зависть щемит: зачем у его подданного такой сад прекрасный, а у него нет именно такого, как у него? Царь обезумел от зависти и досады: зачем Навуфей не уступает ему наследие от прародителей? И вот жена помогает ему неправедно завладеть достоянием подданного, оклеветав и убив его без вины. А разве между нами мало подобных Ахаву? Да бережемся же зависти и будем довольны тем, что имеем, благодаря Бога, Подателя благ, и сознавая, что мы недостойны пользоваться и тем, что имеем по Его милости, и стараясь иметь в себе единое на потребу – любовь к ближнему и доброжелательность к нему, всегдашнее попечение о его благополучии и довольстве, или о его благочестии и спасении души его, существа бессмертного. Завидуем мы разным благам мира сего: завидуем человеку богатому, имеющему все блага мира в изобилии, завидуем красоте человеческой, особенно красоте женской, и с вожделением взираем на нее, как говорит Господь в Евангелии: