Возвращайся домой, Гольдман.
Я огляделся: никого. Только несколько человек за столиками на соседней террасе да покупатели, выходящие из супермаркета. Кто-то меня преследовал. Кто-то очень не хотел, чтобы я расследовал смерть Нолы Келлерган.
На следующий день после этого нового происшествия, в пятницу 20 июня, я снова отправился к Гарри в тюрьму. Но сначала заехал в библиотеку, куда только что доставили мою посылку.
– Что там такое? – полюбопытствовал Пинкас в надежде, что я открою ее при нем.
– Нужный мне инструмент.
– Инструмент для чего?
– Для работы. Спасибо, что получил, Эрни.
– Погоди, хочешь кофе? Я как раз сварил. Хочешь ножницы, вскрыть посылку?
– Спасибо, Эрни. Кофе с удовольствием выпью, но в следующий раз. Мне пора.
Добравшись до Конкорда, я решил завернуть в Главное управление полиции штата – повидать сержанта Гэхаловуда и поделиться с ним теми гипотезами, которые возникли у меня после нашей короткой встречи.
Главное полицейское управление штата Нью-Гэмпшир, большое красное кирпичное здание, где находились офисы уголовного отдела, располагалось на Хейзен-драйв, 33, в центре Конкорда. Был почти час дня; мне сообщили, что Гэхаловуд ушел на обед, и попросили подождать в коридоре, у стола, где стоял кофейный автомат и лежали журналы. Явился он через час, все с тем же сердитым выражением на лице.
– Это вы? – рассвирепел он при виде меня. – Меня зовут, мне говорят: “Перри, пошевеливайся, там какой-то тип тебя уже час ждет”, я бросаю обед, бегу посмотреть, что случилось, может, это важно, а тут на тебе – писатель!
– Не сердитесь… Я тут подумал, что мы исходили из неверных данных и что, может быть…
– Я вас ненавижу, писатель, зарубите себе на носу. Моя жена прочитала вашу книжку и считает вас красавцем и умником. Ваша физиономия на задней стороне обложки несколько месяцев красовалась на ее ночном столике. Вы жили в нашей спальне! Вы с нами спали! С нами ужинали! Вы в отпуск ездили вместе с нами! Ванну принимали с моей женой! Все ее подружки из-за вас хихикали! Вы мне всю жизнь отравили!
– Вы женаты, сержант? С ума сойти, вы такой противный, я бы поклялся, что вы холостяк.
Он яростно втянул голову в свой двойной подбородок и рявкнул:
– Ради всего святого, что вам надо?
– Понять.
– Ничего себе заявки!
– Я знаю.
– Может, все-таки пусть полиция разберется?
– Мне нужна информация, сержант. Люблю все знать, болезнь у меня такая. Тревожное расстройство, мне надо все держать под контролем.
– Ну так и держите под контролем самого себя!
– Мы можем пройти в ваш кабинет?
– Нет.
– Скажите точно: Нола действительно умерла в пятнадцать лет?
– Да. Анализ костей подтвердил.
– Значит, похищение и убийство произошло одновременно?
– Да.
– Но эта сумка… Почему ее закопали с сумкой?
– Понятия не имею.
– А если у нее была сумка, мы можем считать, что она сбежала из дому?
– Если вы к побегу готовитесь, вы же, наверно, одежду в сумку положите?
– Верно.
– А там была только эта книжка.
– Один – ноль в вашу пользу, – сказал я. – Потрясен вашей проницательностью. Но эта сумка…
Он не дал мне договорить:
– Черт меня дернул сказать вам тогда про эту сумку. Сам не знаю, что на меня нашло…
– Я тем более.
– Жалость, наверно. Да, точно: мне вас стало жалко – вид потерянный, ботинки все в грязи.
– Спасибо. А можно еще вопрос: что вы можете сказать о вскрытии? Кстати, про скелет говорят “вскрытие”?
– А я откуда знаю?
