– Я завтра её выброшу. Сожгу. Днём. Утром.
– Так, – сказал Пармен, тем самым ставя точку в этой сложной теме. – Дорога ещё долгая, будем ехать и ночью. Чем раньше приедем, тем лучше. Сейчас разоблачаемся. Каролина, у моего камзола опять пуговица оторвалась. И надо бы здесь прибраться после этих служителей порядка.
– Служителей беспорядка, – вставил Иларий пришедшую на ум остроту.
– Траву надо сложить аккуратно.
Но не успел Пармен это произнести, как Урош протянул ему их сокровище, которое, и правда, напоминало сухой веник. Да, по сути, им и являлось.
Бы.
Если бы не та роль, которая предназначалась этому венику в истории Древии.
– С другой стороны, и хорошо, что она выглядит так безобидно, – сказал Урош, бережно передавая Траву Пармену, – эти дураки ничего не заподозрили.
– Но это не значит, что можно расслабиться, – Пармен обвел всех заговорщиков суровым взглядом командира, – нам ещё надо добраться до Столицы и передать Траву в целости и сохранности.
– Завтра мы уже будем в Столице? – уточнила Каролина.
– Да, – кивнул Пармен, – и прошу не забывать, что это совсем не та Столица, которую мы покинули семнадцать лет назад.
Он обвёл взглядом свою труппу.
– В каком смысле? – спросил Иларий.
– Для тебя ни в каком. Ты вообще не можешь помнить, что было семнадцать лет назад.
– А для остальных? – не унимался Иларий. – Остальные-то помнят. Каролина, ведь ты тоже жила в Столице до отъезда?
– Я был в Столице года два назад. С отцом ездили на ярмарку, – ответил за неё Северин.
– И как? – заинтересовался Урош. – Правда всё, что говорят?
Северин пожал плечами:
– Я ничего такого не заметил. Город как город.
– Это вы просто так удачно попали, – сказал Пармен. – Иногда там, и правда, ничего странного не происходит. А временами, говорят, погода такие штуки вытворяет: то летом все водоёмы покрываются льдом, и на улице настоящий мороз, то зимой на деревьях появляются цветы. То ветер ураганный, такой, что крыши сносит, а то дождь идёт неделю, не прекращаясь, и заканчивается снегопадом.
– Это всё из-за Арна? – Иларий слушал, раскрыв рот.
– До него такого не было, – подтвердил Пармен. – Ладно, все устали, поволновались. Час на отдых. Урош, ужин на тебе. И в путь.
Артисты разбрелись. Сняли с себя пышные костюмы, смыли грим и превратились в обычных людей. Старшие, Пармен и Урош, словно стали меньше ростом, сдулись, обесцветились. Да и младшие как-то одномоментно изменились. Породистый могучий атлет Северин стал похож на простого крестьянина с детски наивным выражением лица. Иларий, гордый царевич, вдруг оказался худеньким юношей, каким-то беззащитным с виду. Даже эффектная красавица Каролина, смыв грим и принявшись за уборку, неожиданно поблекла и стало заметно, что она гораздо старше, чем казалась на сцене.
Разговаривали мало – вся энергия было потрачена на прошедший спектакль. Несмотря на напугавшее всех происшествие, отголоски спектакля ещё витали в воздухе над ними. Так было всегда. Хорошо отыгранный спектакль оставлял в их душах приятное послевкусие – с ним не хотелось быстро расставаться. И хоть цель их пребывания в стране была далека от мира искусства, всё же они были артистами. Настоящими артистами. И представления были для них не столько работой, сколько жизнью.
Иларий сидел на земле в стороне от повозки, грустный, задумчивый. Он прощался со своей книжкой. Уже порядочно стемнело, и, чтобы разглядеть буквы, надо было сильно напрягать глаза. Но ему это не мешало. Он давно знал всю книгу наизусть. На обложке было крупно написано «Пьесы», но это была фальшивая обложка. Настоящее начиналось дальше. Там был титульный лист, от которого Иларий так и не смог избавиться, одевая книгу в чужую «шкуру», хоть и знал, что это огромный риск – не окажись тот стражник таким непроходимым тупицей, он прочитал бы: «Истинная история славного Короля Якова Восемнадцатого, написанная Каромыслиусом Третьим». А любой человек в стране знал, кто такой Яков Восемнадцатый. И каждый стражник знал, что полагается по закону делать с теми людьми, у которых находятся подобные книги. Иларий тяжко вздохнул и перевернул страницу.
