К тому времени Бур посчитал, что набрал достаточную силу, и решил отказаться платить. Тогда и провернул Слон хитрую комбинацию: не показывая недовольства, радушно пригласил “коллег” к себе на дачу: развлечься и заодно обсудить совместные “дела”. Наутро, после шумного застолья, буровцы, чем-то опоенные, оказались в этом подвале.
Когда Иов сдержал слово и добровольно пришёл на встречу с Буром, его поселили в доме на окраине города. Своё пребывание начал с оформления молельной комнаты (благо комнат хватало): развесил прихваченные с собой маленькие иконки, смастерил подобие алтаря и другие обрядовые предметы. Особенно Иова не тревожили. И он уже наивно планировал, как из этих, “погрязших в грехе” людей сделать людей верующих и смиренных.
Бур и себе не мог толком объяснить: зачем взял Иова на это “мероприятие” – визит к Слону. “Пусть будет как талисман, и к тому же приучается и познаёт наши законы-понятия”, – мелькало в голове. Для чего ему вообще нужен Иов, Бур тоже не определился. С одной стороны всё выглядело как бандитский кураж, а с другой – были воспоминания о тёте Гале.
Шумное застолье Иов воспринял, как “сатанинскую вакханалию”: спиртное пилось непомерно, мелькали потные, лоснящиеся лица, нёсся визг и смех фривольно разодетых девиц…
”Я должен лицезреть этот Содом и Гоморру, дабы наполнится решимостью”, – поддерживал он себя, сидя скромно в углу и смачивая сухость во рту минеральной водой. Наступивший вскоре мрак в сознании Иов даже не заметил.
Бур уже терял сознание, когда у Слона зазвонил мобильный телефон. Бандиты прекратили избиение и стали терпеливо ждать. Слон только слушал, покусывая губы, и хмурился. Закончив, скомандовал:
– Косой, остаёшься за охранника, – повернулся он к грузному бандиту с толстыми оттопыренными губами и косящим левым глазом, – а остальные – со мной, дело есть! Мы ненадолго, – снова обратился к Косому. – Возьми в тумбочке коньячок – побалуйся, чтобы не скучно было. Но не напивайся! А вы – сидите смирно! – уходя, пригрозил Слон.
Когда топот ног утих, наступила вязкая, давящая тишина. Только Бур постанывал, вытирая о плечо окровавленный нос, да Косой с захмелевшими глазами, время от времени, шумно глотал коньяк из горлышка.
Нарушил тишину Иов.
Он выпрямился и, обведя взглядом своих новых приятелей, торжественно заговорил:
– Господь послал нам испытание, братья мои, и мы должны его стойко вынести. Вознесём к Всевышнему слова и молитвы свои. Пусть наполнит он души и тела наши терпением и любовью к ближнему и всяк живущему; освободит от злобы и ненависти, даст силы и волю добрую. Храни себя каждый из нас от зла – и не постыдишься за душу твою: есть стыд, ведущий ко греху, и есть стыд – слава и благодать. Не будьте лицеприятны против душ своих и не стыдитесь ко вреду своему…
Бур перестал постанывать и с удивлением всмотрелся в Иова. Остальные тоже зашевелились и повернули головы. Косой, отпив очередной глоток, издал булькающий звук и с отвисшей губой прохрипел:
– Ловко базаришь – ну, как в церкви! Давай, давай – прочисть им мозги.
Бур отвлёкся и почувствовал, как боль тупеет и медленно уходит, а в душу закрадывается слабая надежда. На лице Бодуна даже мелькнула улыбка:
– Эх, твои бы слова – про волю – да дошли бы до Бога!
– Не отвлекай, – перебил Бур. – Что ты думаешь – всё может быть.
Запьяневшего Косого проповеди Иова стали веселить.
