– Бог каждому выбирает его путь, – глядя открыто, твёрдо сказал Иов. – То, что мне начертано, я определил ещё в детстве, когда помогал людям уходить от несчастий, болезней, душевных ран. И я пойду этой дорогой дальше.
– Но, ведь, учёба в семинарии, а потом работа священником, не должны этому помешать! – удивлялся Степан.
– Может ты прав, – заканчивая собирать нехитрые вещи, грустно ответил Иов. – Но обстоятельства складываются так, что Господь приготовил мне новое испытание сейчас, а не потом. Я это чувствую, ощущаю всеми частичкам души и ума. И я готов принять эту ношу, этот крест.
– Очень жаль…
Парни проявили такт и не стали подробно расспрашивать о непростом решении друга.
– Ну, что ж – тогда прощай! Желаем тебе Божью помощь и везение.
– Будет трудно – заглядывай. Чем сможем – поможем, – жал руку Митя.
– Конечно, конечно, мы ещё встретимся. Я остаюсь в городе и никуда не уезжаю. Да, вот заявление – передайте, пожалуйста, начальству.
Закинув рюкзак с вещами за плечи, окинув прощальным взглядом комнату, Иов решительно направился к двери. Выйдя из общежития, остановился и взглянул на небо: оно было на удивление чистым, с лёгкой голубизной. Парень перекрестился, что-то прошептал про себя и твёрдой походкой направился к воротам.
Где-то монотонно капала вода, изредка слышалось тонкое попискивание то ли крыс, то ли мышей. Пахло сыростью, застарелой пылью и падалью. Грязная лампа, свисающая с низкого потрескавшегося потолка, лишь слегка рассеивала густой мрак в подвале.
Вдоль стены подвального закоулка, на сыром полу, в позах узников сидели со связанными руками члены банды Бура и Иов в том числе. В этой компании он выделялся и внешним видом, и сосредоточенным взглядом. Парень явно что-то обдумывал…
На противоположной стороне, на скамейках, характерных для третьесортных кинотеатров советской эпохи, расположилось около десятка молодых парней примечательного вида: лысые головы, татуировки и одинаковые гримасы с ухмылками и нехорошим блеском в глазах. В руках держали, покуривая, кто увесистые дубинки, кто прутья. Посредине, между этими импровизированными рядами, прохаживался мужчина “квадратного” телосложения, с крупным, рыхлым лицом. Он держал в правой руке плётку и, хлопая ей по открытой левой ладони, угрожающе твердил:
– Пока, Бур, не скажешь, где прячешь бабки – а по моим подсчётам их немало – живыми ты и твоя банда отсюда не выйдите. И может так статься, что твой попик – для этого случая его не трону – отслужит по тебе и твоей братве погребальный молебен! Так что решай, коллега, и побыстрей!
Мужчина подошёл и, подняв концом плётки подбородок Бура, с кривой гримасой заглянул в глаза. В ответ Бур сверкнул взглядом полным ярости.
– Не по правилам играешь, Слон. За такую подставу когда-то придётся ответить!
– Напрасно мечешься… Ты пасёшься на моей территории, а где моя законная доля? Что, много загнул? Так, ведь, в стране инфляция… Понял, кретин, и забираю я своё! И это по нашим правилам. А ну, братва, всыпьте ему маленько, чтобы лучше и быстрее думал!
Двое парней проворно-угодливо вскочили, накинулись на Бура и стали методично избивать дубинками и ногами. Кое-как уклоняясь от ударов, Бур с тоской укорял себя, что дёшево попался.
…Банда Слона была конкурентом в их сутенёрском бизнесе. Она действовала в городе давно, была многочисленной и пользовалась определённым авторитетом в здешнем криминальном мире. Когда Бур начинал своё “дело”, он договорился со Слоном “поработать” на его территории за определенную плату. До сих пор конфликтов не возникало: Бур исправно платил. Но в последнее время Слон стал требовать больше, явно ставя Бура в невыгодное положение.
