- Что ты здесь забыла? – поднявшись с кресла, грозно спросила я.
Пейсли улыбнулась, ее лоб и веки остались при этом неподвижными – жуткое зрелище. Эффект «Зловещей долины»[1] в действии.
- У меня к тебе тот же вопрос, - ответила она.
- Я его дочь.
- Я его жена.
- Вы не были женаты, – напомнила я. Присутствие Пейсли вызывало у меня недоумение. – Он бросил тебя, ведь ты солгала о своей беременности.
Она пропустила слова о беременности мимо ушей.
- Я его гражданская жена, это такой же брак, - гордо заявила она. Отшатываясь от нее, словно мачеха ударила меня хлыстом, я упала в кресло. Разочарование переполняло меня. Как это рыжее недоразумение смеет называть отношения с отцом настоящим браком? Настоящий брак у отца был только с моей матерью, ни с кем другим! Погодите, если она здесь, значит, он оставил ей что-то в наследство?
Краем глаза я заметила, как уголок рта Джефри пополз вверх, словно ему было до ужаса смешно в этот момент. Я послала ему гневный взгляд, мечтая сделать Фостеру трепанацию без анестезии, но он даже не повернулся в мою сторону.
Пассивно-агрессивный Джефри снова в деле.
Я не собиралась тратить энергию ни на кого из присутствующих, гордо вздернула подбородок и властно обхватила руками подлокотники кресла. Пейсли заняла свободное место между Фостерами. Еще бы. Она просто обожала молодняк. Жаль сама выглядела в лучшем случае как их мама.
Терпение, Барбара, скоро ты свалишь подальше от этого цирка с миллионами в карманах своих брендовых джинсов. Все это останется в прошлом, а ты займешься строительством своей модной империи. Аминь.
Адвокат отца прокашлялся и с важным видом водрузил на переносицу очки, вроде тех, что были у Гарри Поттера.
- Меня зовут Гаррет Хант, я друг и адвокат покойного. Я зачитаю завещание Оливера Эванса, - начал он. - Пейсли Джина Ферейра Вергара-третья… - Беспорядочным вихрем в моей голове закружили мысли. Что он мог оставить этой ведьме? – Оливер оставил вам тридцать долларов, которые, цитирую: «Я забыл отдать тебе за парковку, а ты проела мне мозг с этими большими деньгами, поэтому, получай их назад».
- Что? И это все? Я спала со стариком ради тридцати долларов? – взревела она. Клянусь, ее голос в какой-то момент превратился в ультразвук, мне пришлось зажать уши, чтобы не пошла кровь. – Вернее, я любила его, как он мог так со мной поступить?
- Карма – сучка, не так ли? – Ухмыльнувшись, я подмигнула своей мачехе.
Та пришла в ярость и бросилась на меня. Если бы не Мейсон, то мисс Вергара-третья с легкостью расцарапала бы мое лицо вышедшим из моды корявым френчем. Возможно, я бы испугалась, если бы не ликование, заполнившее мою грудь теплом. Я была рада, что за время моего отсутствия он все же смог разглядеть в этом недоразумении зло и пинками вытолкнуть ее из дома. Удивительно, что она вообще рассчитывала на что-то.
- Пейсли, я думаю, тебе стоит уйти, - сказал ей Мейсон, и я была ему сердечно благодарна за это, потому что сама я не смогла бы выставить мачеху. Мои сто шестьдесят сантиметров роста против ее ста семидесяти обречены на поражение.
Пейсли метала разъяренный взгляд от одного человека к другому и, в конце концов, зарычав что-то нецензурное, сорвалась и побежала к выходу.
На секунды в гостиной повисло молчание. Кроме меня, пожалуй, не выглядел ошеломленным только Джефри. Его искренне веселила эта ситуация. Облокотившись на подлокотник, большим пальцем он поддерживал подбородок, а указательным постукивал по щеке, его поза по прежнему была небрежно-раскованной, он широко расставил ноги, и я не могла не обратить внимания на его мускулистые бедра, обтянутые тканью классического костюма.
