Падение в колодец нас пугает, попадание в глубины собственного опыта страшит, мы стремимся держаться то одной, то другой стенки колодца, в то время как именно падение туда и может дать нам настоящую энергию жизни. Потому что эта энергия, в противоположность нашим страхам и опасениям, поднимает нас над провалом и позволяет медленно спускаться, подобно Алисе, попавшей в кроличью нору. Надо только понять правила тех пространств, в которые мы попадаем.
Происходит своеобразное погружение в разрыв между противоречиями. Чистое переживание энергии возможно в момент идеального равновесия и представленности обеих составляющих. Страх прикосновения – это поставленная защита от переживаний, или сбитая, или не установленная настройка, отсутствие инициации определенному жизненному опыту, то есть невозможность человека выдерживать определенное напряжение в жизненных обстоятельствах, что также соотносится с напряжением между грандиозной самостью и реальностью. Все указывает на то, что мы – дети противоречий и тех ответов, которые мы этим противоречиям предоставляем. Ответ в противоречиях всегда связан с мужеством (здесь имеем в виду понятие мужества, сформулированное П. Тиллихом в работе «Мужество быть») и, в идеале, – с мудростью. (Тиллих, П. Мужество быть. – М.: Модерн, 2011. – 240 с)
Как сделать так, чтобы дифференциация не расколола? Противоречия являются неотъемлемой характеристикой действительности, в которой мы находимся. От того, как мы справляемся с напряжением разрешения противоречий, зависит уровень нашей жизни, бытия. Мы дети противоречий, точнее – дети разрешенных противоречий. Те противоречия, с которыми мы не справляемся, вечно служат нам барьерами на пути к воплощенности, к возможности попасть на свой путь (дао), воплотиться как «я».
Если противоречие находится между «хочу» и «должен», то это, соответственно, противоречие между природной и социальной частями нашей жизни. Если мы поступаем от своего «хочу», то ведем себя как звери в большей или меньшей степени (принося в жертву свои человеческие связи и отношения), если мы ведем себя от своего «должен» (принося в жертву собственные потребности), то поступаем как социальные роботы. Возможность практически разрешать это противоречие означает внутреннюю целостность и зрелость, обладание собственным «я».
Фактически, однако, дело обстоит так, что мы, не разрешив положительным образом предстоящие нам противоречия, занимаемся более или менее успешной компенсацией. Соответственно, задача заключается в том, чтобы «нащупать свою тропинку (дао)». Вернуться из компенсаций, снижений значимости, отказа от задач – к постановке своих, пусть маленьких, задач – и к тому, чтобы сфокусировать себя для их выполнения. Создав в себе то, чему мы можем доверять, и доверяя тому, что мы создали.
То, что наводит на дно колодца, – это понимание смерти, как того, что придает форму и напряжение пониманию жизни. В этом случае мы присоединяемся к ресурсу выделенной, активной жизни, то есть относим колодцы к разделу источника личностной энергии для человека. В этом мы полагаем собственно человеческий источник мотивационных процессов. Когда мы попадаем в противоречия, мы обнаруживаем выбор. В точке выбора мы открываемся вечности. Вечности мы открываемся именно потому, что видим выбор. Здесь надо понимать, что энергия, которая возникает или не возникает в наших поступках, – это энергия возможного выбора. Она проявляет себя как напряжение, но понимать это напряжение можно в соответствии со своими настройками. Когда человек не может решиться, он уходит в растерянность, рассеянность (несовершенный выбор, выбор сфокусирован как вопрос, но не как ответ, энергия рассеивается). Непокой, тревога закрывает правильную фокусировку выбора. Чтобы ассимилировать энергию, нужно двигаться по системе выборов.
