Илья покосился на девушку, взглядом спрашивая разрешения.
– Я буду штрудель, как Саша, – махнула Лиза рукой.
– Тогда мне пирог с малиной, – расплылся в улыбке Юдин. Мария и Настя его поддержали.
В семь вечера мы сели в вызванный мной лимузин и отправились в оранжерею. Когда Мария увидела многообразие диковинных цветов, у неё на глазах навернулись слёзы, губки надулись, и она первый раз шмыгнула носом. Глядя на цветы, она забыла, что находится в теле ребёнка и не думала, как выглядит со стороны.
– Что с тобой? – тихонько спросил я, склонившись к её уху.
– Красиво, – дрожащим голосом сказала она. – Почти как в моём саду во дворе замка до того, как началась эта проклятая война. Все клумбы разбомбили и растоптали до плотности булыжной мостовой. Мы уже почти отбили замок обратно, когда я погибла в бою при штурме.
– Искренне сочувствую, – единственное, что я смог сказать.
Я решил её больше не трогать, предоставил самой себе, она должна спокойно погрустить. Лиза, увидев грусть Марии, тоже хотела вмешаться, но я её остановил. Так мы и ходили молча по оранжерее вслед за девочкой.
– А чего это вы все такие грустные? – внезапно спросила Мария, резко обернувшись к нам и оценив наши лица. – Ведь всё хорошо, что за кислые лица? Немедленно прекращайте, а то здесь сейчас все цветы завянут, а в соседней лавке прокиснет молоко! Или вам пирога с малиной не хватило? Тогда поехали ещё закажем!
– Я уже больше не хочу, – покачал головой Юдин. – С меня на сегодня хватит.
– Да ладно! – подхватили все хором, потом дружно рассмеялись, привлекая внимание немногих посетителей оранжереи. Дело близилось к закрытию, я даже не заметил, как время пролетело в созерцании и размышлениях.
– А давайте вот здесь сфотографируемся на память! – воскликнула Мария и потащила нас с Настей за руку в сторону самого нарядного цветника, возле которого начинал дремать уставший за день фотограф.
Пожилой мужчина сразу оживился, заулыбался, расставил нас по местам, скорректировал позы и улыбки, сделал несколько снимков.
– Вот этот лучше всего, – ткнула в один из получившихся кадров Мария.
– А мне этот больше нравится, – показала на другой Настя. – На том я моргнула.
– Тогда лучше этот, – показала Мария на третий снимок. – Тут и не моргнул никто и я улыбаюсь как ни в чём ни бывало.
– Да, этот лучше всех получился, – подхватила Лиза. – Давайте его сделаем, ну пожалуйста!
Нам пришлось ещё немного послоняться по оранжерее, пока фотограф не предоставил нам снимки в красивых рамках, которые не стыдно будет и на каминную полку поставить. Я специально выбрал самые красивые и дорогие.
– А пойдёмте домой пешком! – воскликнул Юдин, вдохнув морозный воздух полной грудью, когда мы вышли из оранжереи на улицу.
– Мне-то до дома не так далеко, а ты каблуки сотрёшь, – хмыкнул я. – И из носа бивни торчать будут.
– А чё сразу бивни? – удивился Юдин и шмыгнул носом. – Ой!
Он полез за платком, чтобы предотвратить моё пророчество. В итоге мы прогулялись в противоположную от моего дома сторону, перешли по Троицкому мосту, замёрзнув окончательно и вызвали такси, чтобы разъехаться по домам.
– Саш, у меня к тебе есть серьёзный разговор, – сказала Мария, отозвав меня в сторонку. – Но не сейчас, ты завтра где будешь с утра?
– Как где, на работе, – пожал я плечами.
– Ясен пень на работе, – ухмыльнулась она. – На какой? У тебя же их теперь как минимум две.
