– Зачем?
Смотрю на Лома и вижу, что он ничего не понимает. Сочувствие и жалость в его глазах сменились озабоченностью состоянием моей психики.
– Ладно, ладно. – Он успокаивающе выставляет перед собой ладони. – Ахинея, я ничего не могу придумать, кроме того, что тебя надо срочно отвлечь. Это банально, но в твоей ситуации логичнее всего сильно напиться или сильно отвлечься. Что предпочитаешь?
Я задумалась.
– А можно сначала отвлечься, а потом, если не поможет, напиться?
– Запросто! – обрадовался Лом. – Ползи назад! Я поведу, потому что это – сюрприз.
Он сел за руль, а я устроилась сзади рядом с его видеокамерой.
Минут через сорок, убедившись, что мы выехали из Москвы и катим по загородному шоссе, я осмотрела клочья своей блузки и поинтересовалась, не стоит ли ради впечатляющей развлекаловки все-таки переодеться?
– Наплюй, – успокоил Лом. – Если будет неудобно, просто разденешься.
Как ни странно, эти слова меня совершенно успокоили, и я продремала еще минут двадцать. В любом другом состоянии я должна была бы сильно удивиться, обнаружив, что Лом привез меня за город в дом фермерши, которая сдает нам в аренду Мучачос. Я однажды забирала парочку с ее фермы и сразу узнала странной архитектуры дом с обложенным крупными камнями цоколем. Но в этот вечер я только флегматично поинтересовалась у Лома, не передумал ли он и не за черным ли кабанчиком мы приехали?
Нагрузив на себя видеокамеру и дорожную сумку, он повел меня к дому, поддерживая за талию.
– Какой, к черту, кабанчик! – возбужденно прошептал Лом мне в ухо, пока я брела, спотыкаясь, потому что мои бедные ноги отказывались участвовать в развлечении, хоть умри! – Лебеди!
– Лебеди?…
– Белые-белые лебеди прилетели!
– Куда?
– На пруд, – радостно кивнул Лом.
– Откуда ты знаешь?
– Она мне позвонила. Мы же договаривались, чтобы сразу звонила, когда прилетят, ты что, забыла?
– А… Спасибо, конечно, большое, но мне бы помыться…
– Это входит в развлечение, – заверил Лом.
Усадив меня на лавочке, Лом пошел договариваться с хозяйкой. Он выглянул на секунду из окна веранды:
– Ахинея, тут спрашивают, что ты будешь есть? Печенку или рыбу?
Я быстро зажала ладонью рот и на всякий случай, если в желудке еще что-то осталось после рвоты в отделении милиции, огляделась, куда можно эти остатки выплеснуть.
– Понятно, не волнуйся, – успокоил меня Лом и сообщил хозяйке: – После бани!
Вышла женщина, и я не сразу узнала ее в вечерних сумерках. Остановилась рядом, присела, рассмотрела меня, покачала головой, поцокала языком.
– А можно без бани? – На меня вдруг накатила жуткая усталость и тошнота. Не надо было Лому говорить про печенку и рыбу. – Можно я здесь полежу? У вас найдется одеяло?
Ничего не ответив, она ушла в дом и сразу вернулась с теплым халатом под мышкой и веником. Прошла мимо. Я пожала плечами. Тут по ступенькам спустился огромный мужчина, ни слова не говоря, наклонился, просунул руку под мои коленки и легко подбросил меня вверх. Самое смешное, что он нес меня не как Ладушкин недавно – двумя руками и в положении лежа. Нет, он посадил меня на сгиб руки, как сажают маленьких девочек, и мне осталось только обхватить его за шею и рассмотреть лицо вблизи. Возле деревянной бани, чтобы пройти со мной в двери, он перебросил мое тело под мышку, так что я повисла вниз головой, а руками от неожиданности ухватила его за холщовые брюки у щиколоток.
– Клади на лавку, сынок, – приказала невидимая мне из другого помещения женщина. – Я сейчас ее раздену. Приходи забрать через часок.
