Правительность. Власть и правление в современных обществах - страница 44

. Господство здесь отождествляется с состояниями, в которых «отношения власти – вместо того чтобы быть подвижными и позволять различным партнерам стратегии, видоизменяющие эти отношения, – оказываются заблокированными или обездвиженными <…> при таком состоянии практик освобождения не существует, они существуют лишь односторонне или являются чрезвычайно узкими и ограниченными» (Foucault 1988a: 3; Фуко 2006: 244). Сложно не относиться скептически к соседству господства и свободы в такой формулировке, учитывая, что Фуко настаивал на том, что субъекты мириадами способов формируются посредством реализации власти и таких форм господства как дисциплина (Hindess 1996: 154). Мой тезис состоит в том, что превращение оппозиции между господством и свободой в свойство властных отношений или режимов управления не избавляет эту оппозицию от ее риторических функций и возможности использовать ее для «экстремистского разоблачения власти» (Pasquino 1993: 79).

Я настаиваю на том, что аналитика управления размечает пространство для вопросов об управлении, влиянии и власти, не пытаясь сформулировать набор общих принципов, с помощью которых можно было бы реформировать «руководство поведением». Дело, однако, не в том, чтобы создать «ценностно-нейтральную» социальную науку, а в том, чтобы практиковать критицизм (Foucault 1988d). Это форма критицизма, нацеленная на прояснение мысли, которая – хоть и принимая зачастую материальную форму – в значительной степени скрыта в том, как мы управляем и управляемы, и в используемых при этом языке, практиках и техниках. Аналитика управления выявляет присущие режимам практик формы рациональности и мышления, демонстрирует хрупкость того, как мы познаем себя и как нас призывают познавать себя, а также демонстрирует сеть связей между тем, как мы познаем себя, и тем, как мы управляем и как управляемы. Благодаря этому аналитика управления способна устранить предполагаемую самоочевидность этих практик. Это необходимо не для того, чтобы представить их трансформацию неизбежной или облегчить ее, а для того, чтобы открыть пространство для размышлений о возможности действовать иначе, выявлять точки, в которых сопротивление и борьба влекут за собой безотлагательность трансформации практик, и даже демонстрировать степень трудности этой трансформации[61].

Таким образом, аналитика управления – это способ размышлять о том, как мы руководим собой и другими и как мы при этом думаем о себе и других. Это попытка прояснить условия нашей деятельности и мышления в настоящем. Хотя эта попытка добиться ясности необязательно проистекает из какого-либо набора ценностей или принципов, она, по выражению Макса Вебера, состоит на службе у «моральных сил» (Weber 1972: 142)[62]. Иными словами, выявляя, что стоит на кону, когда мы пытаемся определенным образом управлять и так или иначе мыслить и действовать, аналитика управления позволяет нам принять ответственность за последствия и эффекты такого мышления и таких действий. Помимо прочего она позволяет нам предъявлять то, что Вебер назвал «неудобными фактами» (Weber 1972: 147). Такие факты вынуждают нас изучать расхождения между нашими действиями и убеждениями и указывают на разрывы между саморепрезентацией программ и их стратегическими следствиями. Обратимся к примеру, который будет развит в главе 3. Отмечая, что разные трактовки понятия «наделение полномочиями» (empowerment) могут использоваться очень разными политическими силами и сами вплетены в определенные комплексы отношений власти, мы можем доставить неудобства защитникам этих трактовок из любых политических лагерей, особенно тем, кто считает, что находится вне отношений власти. Аналогичным образом изучение того, почему способности управляемых к самоуправлению – ключевая черта современного либерального правления, проблематизирует радикальный взгляд на эмансипацию как высвобождение способности действовать у тех, кто испытывает притеснения.