Можно, конечно, да сто раз уже вспоминали. Как и старых своих, прежних кентов по двору, да по школе. Кто сейчас где, кто с кем и с кем что случилось… Толстый вон, козел, крутизну из себя строит, ну, прикол!.. А сам когда-то обделался, когда тот же Шкет ему гранату за пазуху сунул. Ну, ржачка была!.. Граната, понятно, была без запала, что же, Шкет совсем отмороженный, что ли? Но этот-то не знал, ну, и… Теперь, говорят, Лариске проходу не дает. Видимо, придется все-таки до него добраться, объяснить вежливо кто есть кто, и кто есть он сам, в частности.
Но и об этом тоже уже говорено. Как киоски бомбили? Как Бармалея ходили пугать? Как Сэма выручали, когда на него чужая бригада наехала? Да все эти стрелки и махаловки давно уже стали привычной рутиной и скучной повседневностью.
Тогда о чем? О том, что предстоит вот прямо сейчас? А вот об этом, как раз говорить не хотелось. Такого им еще не поручали. И, хоть риску тут, конечно, и никакого – да на любой стрелке его в десять раз больше, – а как-то противно, что ли. С непривычки, наверное. Так что об этом гундеть? Сделать, да свалить. Там делов-то на минуту. А потом, конечно, вмазать как следует. А завтра Удав побашляет…
И все!.. И не о чем тут говорить.
Наконец Удав со Светкой вышли из подъезда. Удав посадил Светку в машину, а сам подошел к ним. Сказал, протягивая ключи:
– Ну, все, пацаны. Значит, все, как договаривались. Через двадцать минут можно будет… Но на всякий случай позвоните в звонок. Коротенько так. Сильно не надо, а то еще разбудите. А если вдруг не уснут, то услышат. Ну, тогда что? – ошиблись адресом, и где-то через час-полтора вторую попытку. Вопросы есть? – он помолчал, пытливо вглядываясь в лица парней. Лица не выражали ничего, кроме готовности. Удовлетворившись осмотром, Удав закончил вводную: – Вопросов нет. Да!.. вот еще: уходя дверь не запирайте. Ключи бросьте там. Перчатки с собой? Отлично. Без них к двери не подходите даже, ясно? Обратно своим ходом. Вот вам еще денег на дорогу. И, значит, как договаривались, выйдете и сразу же отзвонитесь мне, ну, а завтра – в контору.
Удав уехал. Блоха посмотрел на часы.
– Так, ну что?.. через двадцать минут? Давай-ка пока еще по одной.
Они закурили. Время пошло.
Точно в условленную минуту они молча встали и вошли в подъезд, воняющий кошачьей мочой. Так. Теперь – наверх. Один за другим, неслышно ступая мягкими подошвами кроссовок по бетонным ступеням, они неторопливо поднялись на пятый этаж. Никого на лестнице. Все двери закрыты. Тишина.
По приставной железной лестнице-стремянке, ведущей с площадки пятого этажа к люку на крышу, Блоха поднялся вверх и осмотрел замок. Замок был большой, надежный, внушающий доверие. Замок запирал щеколду, на которую, в свою очередь был заперт люк. Щеколда была основательно прикручена крупными шурупами. Блоха достал из кармана нож и, с тихим щелчком раскрыв его, лезвием поддел головку одного из шурупов. Шуруп подался. Блоха пальцами потянул за головку и вытянул весь шуруп, который, однако, не упал, а остался висеть на ниточке. Потом за эту ниточку его можно будет втянуть обратно, восстановив таким образом весь запор с другой стороны.
Это был страховочный вариант отхода. Так, на всякий случай, если что-то помешает уйти через подъезд. Ну, там, вдруг нарисуется какая-нибудь компания внизу, всякое ведь бывает…
Так, вот она, эта дверь. Блоха осторожно, словно боясь обжечься, прикоснулся пальцем к кнопке звонка. Внутри громко звякнуло. Шкет, стоящий перед самой дверью, набычился и втянул голову в плечи. То, что они должны сделать, предстоит сделать ему. Значит, ему идти первому. Значит, он главный.
