Этот вопрос они решили еще там, на лавочке. Просто кинули монетку. Угадал Шкет. Блоха, с внутренним облегчением получив роль второго номера, взял на себя функции инструктора:
– Ты только куда попало-то не бей, – учил он Шкета, – не хер там бойню-то устраивать. Ты вот так аккуратненько острие под левую сиську приставь, да с размаху не бей, а то как раз в ребро попадешь, а так, знаешь… толкани его просто туда. Он по ребру-то тогда сам и скользнет.
– Да ладно тебе, учить будет!.. – отмахнулся от непрошеного советчика Шкет. – Сумею как-нибудь. Я свинью резал. Ты свинью резал когда-нибудь? Нет? Ну и молчи тогда.
На звонок никто не отозвался. Шкет тихонько толкнул дверь и она неслышно подалась. Ну вот… – пронеслось в голове у Блохи, – сейчас!.. – и по коже спины волной прошли неожиданные мурашки. Ладони вспотели – то ли от волнения, то ли им просто жарко было в кожаных перчатках.
Вот они. Лежат, голубки. Она, ближе к спинке, с задранным чуть не до грудей платьем, но однако же в трусиках, и этот бугай рядышком, обняв ее, с расстегнутыми и приспущенными брюками.
Сморило, ну надо же…
Шкет, подойдя ближе, встал над ними, расставив ноги и поигрывая ножом. И чего-то медлил.
– Ты чего? – шепотом спросил Блоха. – Давай уж побыстрее.
Сделав знак приятелю, чтобы тот заткнулся, Шкет, опершись правой рукой с зажатым в ней ножом на спинку дивана, нагнулся ниже, рассматривая лежащих в упор или, может, прислушиваясь к их дыханию.
Блоха подошел на пару шагов ближе. Подходить совсем близко его не тянуло. Ему хотелось уйти отсюда как можно скорее. Еще больше ему хотелось, чтобы то, что сейчас произойдет, уже бы произошло. Вчера, скажем, а лучше позавчера. А еще лучше, чтобы оно вообще никогда не происходило. По крайней мере у него на глазах.
– Как думаешь, трахнул он ее? – спросил Шкет.
– Да нет, не похоже. Уснул раньше.
– Ага… Я вот чего думаю… А чего добру пропадать, а? Он не успел, а мы попользуемся. Ей уже все равно, а он утром ничего помнить не будет. Подумает, что это он ее и оприходовал. Все равно же хотел, – он выпрямился и, прищурив глаза, в упор глянул на Блоху. – Так, подожди, я сейчас.
И быстро вышел из комнаты.
Блоха получил свое погоняло не за маленький рост и не за хилость. Просто фамилия у него была Блохин и кличка эта прилипла к нему чуть ли не с детского сада. На самом деле он был крупный и жилистый, и в качалке выжимал веса не меньше, чем тот же Шкет. И все-таки он всегда немножко робел перед ним. Когда им случалось бороться, Блохе часто удавалось положить приятеля на лопатки. Часто, но далеко не всегда. Иногда в том "просыпался псих" и тогда с ним лучше было не связываться. И Блоха это чувствовал. Чувствовал всегда. Шкет позволял ему быть с ним на равных, но только до тех пор, пока сжимал в себе эту словно бы стальную пружину. Когда же она начинала распрямляться…
– Иди-ка сюда, – позвал его, появившись в дверном проеме, Шкет, – глянь-ка…
Они вошли в соседнюю комнату, служившую, видимо, спальней.
– Гля, какая кровать шикарная. Сейчас мы с тобой ее тихонько сюда перетащим…
– Э, ты чего?!. Кончай! Нам уходить надо.
– Да ладно тебе. Все успеем, не боись. До утра еще знаешь, сколько?
– А если она проснется?
– Да рот зажмем, и все дела. Да она у нас быстро отмучается.
– А этот?..
– А этот будет дрыхнуть до утра, как миленький. Удав им в шампанское клофелину намешал. А после клофелину, мне Верка рассказывала… Да ладно, короче, не ссы. Что ты как маленький.
