Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта лизинга - страница 37

Конструкция «исполнение обязательства третьему лицу (переадресация исполнения)». Не является договор купли-продажи и обязательством, исполняемым третьему лицу, т. е. переадресацией исполнения, поскольку третье лицо в таком обязательстве не приобретает никаких прав требования в отношении должника, который остается обязанным только перед кредитором. В то время как права требования лизингополучателя к продавцу объекта лизинга предусмотрены ст. 670 ГК РФ и п. 2 ст. 10 Закона о лизинге.

Конструкция «исполнение обязательства третьим лицом». Представляется также спорным вывод о том, что лизингодатель по договору лизинга возлагает исполнение части своих обязанностей на продавца по договору купли-продажи (п. 1 ст. 313 ГК), причем имеет место особый случай перепоручения исполнения, при котором перед кредитором (лизингополучателем) в силу прямого указания закона становится ответственным только исполнитель (продавец). Передавая имущество лизингополучателю, продавец исполняет свою обязанность по договору купли-продажи и отвечает перед лизингополучателем за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей продавца, а не обязанностей лизингодателя по договору лизинга.

В случае же перепоручения исполнения третье лицо, являющееся непосредственным исполнителем обязательства, может нести ответственность перед кредитором, но при этом такая ответственность наступает за неисполнение или ненадлежащее исполнение именно того обязательства, исполнение которого возложено на третье лицо (ср.: ст. 403 ГК РФ).

Конструкция «перемена лиц в обязательстве». Думается, что также сложно объяснить отношения лизингополучателя с продавцом объекта лизинга при помощи конструкции «перемена лиц в обязательстве».

Вряд ли в договоре лизинга можно усматривать черты уступки права требования. Лизингодатель не уступает лизингополучателю свое право требовать от продавца объекта лизинга передачи этого объекта. Права лизингополучателя по отношению к продавцу изначально предусмотрены законодательством, а не соглашением между лизингополучателем и лизингодателем.

Поэтому, на наш взгляд, если и пытаться в данном случае применять главу 24 ГК РФ «Перемена лиц в обязательстве», то допустимо вести речь только о переходе прав кредитора (лизингодателя) к другому лицу (лизингополучателю) на основании закона, а не об уступке кредитором требования к должнику. Однако в рассматриваемом случае перемены лиц в обязательстве не происходит, поскольку лизингодатель не теряет прав покупателя по договору купли-продажи. А по справедливому замечанию С. А. Зинченко и В. В. Галова, «перемена лиц в обязательстве и проявляется в том, что прежний кредитор (цедент) или должник при цессии или переводе долга выбывают»[201]. В концентрированном виде это правило удачно сформулировала Т. Д. Чепига: «существо правопреемства состоит в том, что оно является юридическим способом перехода субъективных прав и обязанностей от одного участника гражданского оборота к другому и сопровождается прекращением субъективного права (обязанности) у одного лица и соответствующим приобретением этого права (обязанности) у другого лица при том непременном условии, что правопреемство есть единство этих взаимосвязанных результатов, как это вытекает, в частности, из правил ст. 235 и 218 ГК РФ»[202]. В то же время, как отмечает О. Ломидзе, «при регулировании перехода обязательственных прав на основании закона ГК РФ допускает (в ряде случаев) переход отдельного правомочия, без перемены лиц в обязательстве»