Правовая жизнь общества: проблемы теории и практики. Монография - страница 30

Последовательное проведение понятия правовой жизни в терминологический аппарат правовой науки и придание ей научного статуса может способствовать преобразованию многих исследовательских параметров, позволит учитывать не только «видимую часть», но и глубинную часть, которая ускользает от исследовательского взора. Полная картина правовой жизни не может быть представлена только через знание о формально установленных правовых актах, об имеющихся правовых взглядах, о результатах действия механизма реализации права. Это лишь вершина айсберга, та видимая часть, характеризующаяся признаками «формально определенного», «положительного», «рационального», «контролируемого». Но есть и другая глубинная часть правовой жизни, которая часто ускользает от взгляда исследователя – неформальное, негативное, нерациональное, неконтролируемое.

Использование понятия правовой жизни в терминологической системе правовой науки, а также в качестве концептуальной основы будет, на наш взгляд, способствовать более полному и всеохватному изучению аспектов функционирования правовой организации общества в целом и ее отдельных элементов через призму их социальной обусловленности и социальной эффективности (ценности). Правовая жизнь – это совокупность всех форм юридического бытия общества, выражающаяся в правовых актах и иных проявлениях права (в том числе и негативных), характеризующая специфику и уровень существующей юридической действительности, отношение субъектов к праву и степень удовлетворения их интересов.

За счет этой особой теоретико-методологической конструкции можно будет охватить совокупность всех внешних проявлений «юридического бытия общества», а также внутренних качеств права, или правовых качеств, изначальной характеристикой которых «является само существование возможности социального действия»[137].

Наиболее близко к понятию правовой жизни находятся понятия «правовая форма», «правовая система», «правовая действительность», «правовая культура». Несмотря на различия по объему, методологической направленности и другие характерные признаки, все эти понятия предполагают заданную нормативность, ограничиваются теми позитивно-правовыми критериями, за пределами которых – неправовая сфера, сфера отклонений от правовой нормы[138]. Однако известно, что социальная жизнь характеризуется не только фактами следования позитивным социальным нормам, но и фактами отступления от них. Как правило, именно эти отступления от социальных правовых норм и служат импульсом для последующего развития правовой системы, представляют собой проявления общественного прогресса. К тому же и основная часть правовой системы представляет собой «материализацию» социальных отклонений. Как верно отметил Н. Винер: «Проблемы права … представляют собой проблемы упорядоченного и повторяющегося управления известными критическими состояниями»[139].

Действительно, правовые нормы всех трех видов, дозволяющие (управомочивающие), обязывающие и запрещающие, ориентируют индивида, подсказывают ему разумные, оптимальные и одобряемые варианты поведения, тем самым они предотвращают хаос и нерациональность многих чисто «инструментальных» действий людей, а в более широком масштабе – вводят все общественные отношения в известное позитивное, социально полезное русло. Но, с другой стороны, если правовая норма снабжена санкцией, то это значит, что она предполагает возможность нарушения в такой же степени, в какой и ее соблюдение. Более того, сам факт описания в норме прав и обязанностей различных лиц, а также существование особых процессуальных норм, регулирующих помимо прочего порядок защиты права, оспаривания или притязания, склоняет к мысли о «конфликтном» предназначении нормы