Правовое регулирование содействия граждан органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность - страница 34

С учетом изложенного циркуляр содержал требование «зорко следить за деятельностью сотрудников путем освещения таковой при помощи посторонней агентуры, а когда возможно, и наружного наблюдения».

В специальной литературе высказано мнение, что секретные сотрудники делились на осведомителей и провокаторов. Осведомители сами не принимали активного участия в революционных организациях, а просто доносили на них. Провокаторы же выступали «активными участниками» в революционном движении, а впоследствии доносили на «товарищей»[210].

Ряд исследователей, проводя деление агентуры на «осведомителей» и «провокаторов», указывают, что осведомители систематически сообщали охранке о каком-либо революционном движении в районе, о действиях отдельных лиц и т. п. (мелкие лавочники, владельцы мастерских), некоторые из них находились рядом с партией (знакомые, родственники), а агенты-провокаторы являлись деятельными участниками революционных организаций, активно «работали» в партиях и часто занимали в них видные места[211].

В некоторых исследованиях секретные сотрудники делятся на доносчиков, т. е. докладывающих охранке о том, что видят и подслушивают, и провокаторов, т. е. лиц, действующих активно, работающих в какой-нибудь организации (партии или союзе) и ее же предающих[212].

Кроме того, в литературе отмечается, что провокаторов можно, в свою очередь, условно разделить на две группы: полицейские агенты, вступившие в состав противоправительственных сообществ, и члены противоправительственных сообществ, завербованные полицией[213].

Однако в ведомственных документах органов полиции такого деления на провокаторов и осведомителей (доносчиков) не было и его следует считать условным, основанным не на нормативных актах, а на определении характера участия секретных сотрудников в революционном движении.

Об этом, в частности, свидетельствуют и записки С. Сватикова, который писал: «Для внутреннего освещения революционных организаций нужно было иметь „своего человека“ в самих организациях… Приобрести такого человека из революционных кругов значило на языке жандармов и охранников – „заагентурить“ кого-либо. Часто эти лица были для полиции осведомителями, информаторами, а с точки зрения тех, кого они „освещали“ – предателями. Другие же не только предавали своих соратников политической полиции, но и участвовали в целом ряде революционных мероприятий: организовывали предприятия, типографии, склады, организации, съезды, покушения и т. д. и в нужный для полиции момент предавали в ее руки товарищей, сами же стараясь заблаговременно стушеваться, чтобы избежать ареста и снова начать свою предательскую работу. Эти люди были провокаторами. И предатели-осведомители, и провокаторы носили у жандармов общее название „секретных сотрудников“[214]. Разница между ними была только та, что провокаторам платили дороже».[215]

При этом со стороны органов власти не признавалась даже возможность наличия у агента права на провокацию, которая признавалась преступлением. В связи с этим на высшем государственном уровне разъяснялось, что «провокация сама по себе есть акт настолько преступный, что для революции не безвыгодно, с точки зрения общественной оценки, подвести под это понятие действия каждого лица, соприкасающегося с полицией» и указывалось, что правительство «считает провокатором только такое лицо, которое само принимает на себя инициативу преступления, вовлекая в это преступление третьих лиц, которые вступили на этот путь по побуждению агента-провокатора»