Накладные ресницы Розалия положила в коробочку, а контактные линзы ядовито-зеленого цвета были помещены в специальные контейнеры с раствором. Если кто-то подумал, что у свекрови плохое зрение, то он глубоко ошибся. Видит Розалия Станиславовна – дай бог каждому. Линзы она носила, по ее собственным словам, для гламурного антуража.
Снимать русый парик Станиславовна не захотела. Собрав локоны в хвост, она стянула их на затылке резинкой и удовлетворенно посмотрела на свое отражение.
– Красотка, правда?
Ката обкусывала губы. Насчет красотки свекрища, конечно, погорячилась. Узрев Розалию без грима, Копейкина едва не спросила: «Вы кто?»
– Посмотри, у меня ни одной морщинки, – хвасталась Станиславовна. – Лицо как яблочко налитое! Теперь посмотри на себя. Вечно морщишь лоб, отчего он напоминает карту мира.
В купе постучали.
– Нельзя! – взревела свекровь. – Мы голые! Обнаженные! Как нудисты! Не входить!
За дверью стояла проводница.
– Чаю не желаете?
– Желаем, – крикнула Розалия. – Но только позже. Приходи-ка ты, детка, часа через два с половиной.
– О! Так мы уже в Москве будем. Может, я сейчас вам принесу?
– Отвали, сказала!
Пожимая плечами, проводница отвалила.
Промокнув платком вспотевший лоб, свекровь прогудела:
– Обстановочка, должна сказать, нервозная.
– Я вас предупреждала.
– Не каркай. Ой!
– Что с вами?
Розалия держалась за живот.
– Не знаю. Кольнуло сильно. Ой! Опять.
– Не надо было утром есть селедку и запивать ее йогуртом.
– Ката, заткнись! Ах, как же болит! Принеси мне стакан холодной воды. Хотя нет, постой. Лучше из купе не выходить. Нет, иди… Стой!
– Решайтесь наконец.
– Сядь. Отпустило.
Трясущейся рукой свекровь взяла бутылку.
– Времени мало, надо приступать.
Обтерев лицо настойкой, от которой воняло гнилой картошкой, Розалия Станиславовна застонала.
– Живот! Сил нет, как болит.
– Чего вы ждете, идите в туалет.
– В таком виде? Да меня все засмеют.
– Вас тут никто не знает. – Ката высунула голову из купе. – Никого нет, бегите.
Проклиная всех и вся, свекровь пулей понеслась в туалет.
Закупорив бутылку, Катарина дотронулась до висков. Надвигавшаяся головная боль свидетельствовала об обязательном продолжении нервотрепки.
Минут десять спустя в купе несмело постучали. Полагая, что за дверью стоит проводница, Копейкина крикнула:
– Нам не нужен чай.
Дверь открылась.
Высокая миловидная шатенка с кукольным личиком и чуть раскосыми карими глазами тихо спросила:
– Простите, вы Катарина?
– Да.
– Тогда срочно идите к сестре. У нее случилось ЧП.
– У меня нет сестры, вы ошиблись.
– Нет, – стояла на своем шатенка, – купе ваше, а вас зовут Катарина. Значит, туалет оккупировала именно ваша сестра.
– Там моя свекровь.
Незнакомка топнула ножкой:
– Мне по фигу! Она отказывается освобождать помещение, пока не переговорит с вами. Представилась вашей сестрой, а кто она вам на самом деле, мне до лампочки. У туалета начал собираться народ! Советую поскорее вытащить оттуда вашу родственницу.
Сгорая от стыда, Ката понеслась по узкому коридору в конец вагона.
Полная мамаша с рыжеволосым мальчуганом, седовласый дедок и прыщавый парень с гневом уставились на Копейкину.
– Безобразие, – злилась женщина с ребенком. – Сколько можно ждать?
– Уже двадцать минут не выходит, – поддакнул дедок.
– А орет-то как, – усмехнулся парень. – Интересно, что она там делает?
Ката вплотную подошла к двери.
– Розалия Станиславовна, это я. Вы в порядке?
