Праздник юаньсяо. Старые и новые истории из моей китайской жизни - страница 12

…Как длинна она бывает – дорога домой! Я миную эти реки с баржами, эти рапсовые желтые поля, неисчислимые квадраты искусственных рыбных прудов, теплиц, персиковых садов, а потом уже начинается север и земля замерзла, и опять река и там горы одни над другими – или это облака так зарифмовались… Я хочу к моей луне, под мои созвездия! Увидеть наши заиндевевшие берёзки, наших снегирей! И через эти каналы, тоннели, развязки, мосты, руки с неправильными билетами, через разинутые рты – строй чужих наречий, через абракадабру адресов и расписаний, чертовых каких-то трансферных пересадок и десятиэтажных линий метро, захлебываясь инстинктом – домой! Добраться, доковылять, дотянуть, приткнуться, прижаться, обняться со своими, припасть, при- и преклонить.

Пока вокруг тебя опять не затанцуют львы19 и чванно не прошествуют на ходулях вельможи в шелковом платье вперемежку с рыбаками в широких штанах20.

Пока фонари последнего праздничного дня21 не зажглись и – читай – не погасли…

Что-то изменилось, пока я была на каникулах. Наша, университетская, тихая часть города встрепенулась, ожила. Похорошевшие студентки распахнули разноцветные пальто. А некоторые даже – ого! – покрасили свои длинные чёрные волосы. Осмелилась выпустить резиновые упрямые листочки сирень. Мохнатые, как зверьки, качаются полупроснувшиеся бутоны на ветках магнолий перед административным корпусом. А вон те два дерева уже празднуют свой выход бело-розовыми, невозможными в ещё пустом и сером парке цветами. Если прищуриться, то цветки начинают мерцать на концах ресниц, как тёплые звезды.

Весной ты как никогда чувствуешь себя то отчаянно молодым, то – в следующий момент – безнадежно постаревшим. У тебя ещё нет сил для настоящего полёта. Вот я сливаюсь с потоком этих юных, длинноволосых и стриженых, этих в модных дорогущих кроссовках и этих в коротких юбочках и одинаковых очках, я наполняюсь их энергией и подпрыгиваю на ходу…

Но эта плотная, упругая, мощная сила сдавливает, начинает выматывать. Этот салют юношеского весеннего энтузиазма раздражает меня и ошпаривает. Вас слишком много, китайцы… Прекратите толкаться.

…У меня новое расписание. Нахожу аудиторию. Она огромная и обшарпанная. На стене висит панно с кармашками. Зачем оно – спрашиваю. Складывать туда мобильники, отвечают. И мы – да, мы учимся. У первокурсников уже нет неофитской безграничной радости постижения русского слова. Они уже нормальные студенты, которые поглядывают в свои гаджеты, подкрашивают губы, что-то с хрустом жуют, подшучивают друг над другом… – Виктор пошёл на почту. Вечером Виктор пошёл на почту. Вчера вечером Виктор… – Помогите! Хватит. – — Вчера вечером в восемь часов Виктор… с друзьями… А-а-а-а-а-а!!! Нет, не могу. – Задаём вопросы. Кто пошёл? С кем? Куда, зачем? Зачем – это не почему. И – кто писал этот чёртов учебник, одиннадцатое издание – и какого лешего в восемь часов вечера Виктору с друзьями делать на почте? Так, ребята, отвечаем! Ну же. И уж вы ответите так ответите мне сейчас. – Извините, что вы сказали? – Радуюсь, что они почувствовали интонацию угрозы. А ведь три с половиной месяца всего учили язык! – Я пошутила. – Что это