Ронберг вернулся в свой номер, умылся, переоделся, и с замиранием сердца включил телевизор. Раз канал, два канал, три канал, четыре, пять, шесть, про дела российские ни слова… Вот, западенцы, живут и наплевать им… Лотереи, шоу, скачки, мелодрамы, футбол. Весь Стокгольм ополчился на барсука, убившего кошку. Исландский президент заявил, что если мог бы, то запретил добавлять ананасы в пиццу. Об этом сообщает CNN.
Политик сделал такое признание во время встречи со школьниками из городка Акюрейри. Известие о нелюбви президента к ананасам вызвало бурную реакцию у жителей Исландии. Президент был вынужден вернуться к теме и разъяснить свою позицию. Новостной канал на чешском… А вот и на английском есть. Так. Даже с его знанием языка кое-что понять можно: «Комитет национального спасения… формирует временное коалиционное правительство из оппозиционных ранее политиков, обращается также к мировому сообществу отнестись с пониманием к закрытию границы на два месяца…»
Ронберг выключил телевизор и тихо застонал. Он физически ощутил падение в пропасть. Боль, физическая боль судорогой стянула тело, аж, заскрипел зубами от отчаяния, про себя ругался, умолял, требовал, объяснял и убеждал, угрожал, оскорблял. После бурных внутренних эмоций заплакал, закрыв глаза ладонью и сжимая пальцами виски, растирая по лицу позорную соленую влагу.
Минут через пятнадцать после такой непозволительной слабости позвонил Виктору: «Зайди-ка, друг, надо парой слов обмолвиться». Когда Виктор зашел, он был поражен: лицо Ронберга было бледное, как стена.
– Тебе плохо, что ли? В аптеку сгонять?
– Аптека не поможет… Душа болит.
– У тебя есть душа?
Ронберг отреагировал на шутку Виктора недружелюбным взглядом исподлобья, но взял себя в руки, заметив только:
– Еще недавно для тебя святым был.
Затем продолжил:
– Хочу попросить вот о чем… Упроси доктора присутствовать на процедуре, заключение по результатам томографии обязательно возьми. Нам важно понять, в каком Андрей состоянии. Может и лучше, если ничего не помнит…
– Как? А если пластику надо будет… обратно?
– Прежний вид сделаем, только если вернется память. Так смысла нет.
– Ну, почему, просто показать можно лицо где-нибудь мельком, заявления подписать какие-нибудь на камеру: «Живой, настоящий, легитимный та-ра-ра заявляет» там и всякое такое.
– Я же говорю, могут быть другие варианты!
– Другие в смысле…
– Другие – значит другие! В общем, нам завтра в банк надо деньги снять. Могут заблокировать счета.
– У нас же на подставного?
– Ну и что! Ты можешь спрогнозировать, что завтра? Вот-вот начнут отматывать назад и получат санкции Интерпола. Эта мерзота самозванная пусть орет, сколько хочет, но если подключится Интерпол, тут – все… Про Балчугина слышал? Ну, этого, деятеля, распорядителя счетов по Кипру? Грохнули вчера. Прямо дома. И это не я. Наоборот, с собой хотел забрать, не успел. Позвони Руслану. Давно должен был прилететь с людьми и что-то не торопится.
– Я говорил с ним только что.
– Ну и?
– Не прилетит. Сказал, что позднее.
– Когда позднее? Они хотят закрыть границу!
– Сказал, что дела республики сейчас для него важнее. Все остальное потом.
Глеб аж застыл, пораженный услышанным. В это время за окном раздались хлопки. Оба тут же пригнулись как по команде, Виктор подскочил к окну, выдохнул:
– Петарды… Кому расскажи, это ж анекдот готовый: Солод перепутал петарду с тротилом! Андрей в банке нам нужен?
