Каменщики возвели в холмском детинце белокаменную церковь и княжеский дворец. Захотелось Даниилу Романовичу иметь витражи в своём храме. Выписал он мастеров из Страсбурга. Те изготовили витражи для церкви, а заодно вставили их в окна тронного зала. Галицкий князь подумывал над тем, чтобы обнести детинец каменными стенами, да пришлось заняться семейными делами жены.
Вторым браком Даниил Романович женат на Ромуне – дочери литовского князя Довспрунга, старшего брата Миндовга. Прошлой зимой в Холм прискакали её братья Едивид и Товтил, компанию им составил жемайтский князь Витовт. Они сбежали из поруба, куда их засадил Миндовг. Литовские родственники просили у галицкого князя помощь в борьбе с Миндовгом. Даниилу Романовичу много хлопот доставлял этот беспокойный литвин. Стал князь решать, как справиться с Миндовгом. Не зря говорят:
– Ратник на битву, а князь на думу.
Думал князь думу без шуму, решал долго, а тут и лето пришло. 19 июня 1250 года в холмской церкви шёл молебен по погибшему сорок пять лет назад киевскому князю Роману Мстиславовичу, отцу Даниила и Василька. В церкви галицкий князь молился в обществе своего младшего брата волынского князя Василька Романовича и друцкого князя Дмитра. К ним подошёл холмский воевода Митрофан.
– У крепостных ворот посланец тевтонского ландмейстера, – доложил воевода.
***
Солнечные лучи, проникая сквозь витражи в тронный зал, растекались по полу разноцветными узорами. Даниил Романович, залюбовался их замысловатой мозаикой. Он перестал вслушиваться в речь католического священника, тем более немецкого языка галицкий князь не знал.
Брат-капеллан, детина огромного роста, ему больше подходили рыцарские доспехи, нежели чёрная сутана священника. Говорил он монотонно, вот галицкий князь и отвлёкся. Но тут немецкую речь на русский язык стал переводить толмач, новгородский купец Алёша Немчинов, тоже богатырь, как посол тевтонцев.
– Князь, с севера твои земли граничат с язычниками литвинами. Их вождь Миндовг коварен и кровожаден. С юга тебе угрожают не менее свирепые монголы, – Алёша поправил шитый золотыми нитями пояс. Он указал рукой на капеллана Христиана: – Прими дружбу Тевтонского ордена. Вместе вы одолеете всех врагов. Папа римский возложит корону на твоё чело, и ты станешь королём всей Руси.
– Я подумаю над словами ландмейстера Ливонии, – кивнул Даниил Романович. Он улыбнулся: – Пока же послы дорогие, отведайте наш хлеб-соль.
В честь гостей закатили пир. На нём рекой лились рейнские вина и хмельная медовуха. Стол ломился от яств: икра севрюжья с рубленным луком, вяленые осетры и белуги, уха из стерлядки, пироги со сладкими ягодами. Потом слуги подали гусей запечённых в пиявках, жареных поросят и ягнят.
После пира капеллан Христиан предложил жемайтскому князю прогуляться по галерее, соединяющей княжеский дворец с гостевыми палатами.
– Витовт, ты просил помощи у рижского епископа, но ведь многие братья-рыцари погибли от твоего меча. Как думаешь, каков будет наш ответ? – католический священник перебирал руками деревянные чётки. Брат-капеллан вздохнул, посмотрев на эти деревяшки. Алекс фон Орге подарил ему жемчужные чётки. Так приятно во время молитвы перебирать пальцами гладкие жемчужины. Но не может капеллан ордена, проповедующего бедность, ходить налюдях с жемчужными чётками. Приходится таскать деревянные.
– То дело прошлое, – нахмурился жемайтский князь. Не понравилось ему упоминание о вражде с немцами: – Миндовг не только мой враг, но и ваш. Коли есть общий недруг, нужно объединяться.
