Отзвуки событий 1600 года мы находим в кратких сообщениях французского наёмника Якова Маржерета:
«Прослышав в 1600 году молву, что некоторые считают Дмитрия Иоанновича живым, Борис с тех пор целыми днями только и делал, что пытал и мучил всех по этому поводу».
Итак, реинкарнация слухов о живом Димитрии едва ли имела источником происки Романовых. Скорее она имела под собой скрытое недовольство Годуновым в самых разных кругах и неуверенность в его власти в рамках мифологического построения, которое господствовало в головах русских людей той поры. В ту пору, как и сейчас, примитивная формула уже была вбита в мозги и гласила: «Есть хороший, добрый царь» (крыша) и есть как бы отдельно от него чиновники, воры, попы и другие лихоимцы и тунеядцы, которые грабят и обманывают народ. Они во всём виноваты. На них и только на них негде ставить пробы! Царь ни в чём не виноват и ничем не связан с ними. Он стоит отдельно. Когда дело плохо в государстве – это означает только то, что святой царь не может справится с ордой воров, а порой и не знает о страданиях народа. В глубине души царь – великий страдалец за народ! Он только и думает, как сделать лучше своему народу и как прорваться сквазьсилки проклятых воров и лихоимцев. Само собой разумеется, он никак не связан с этой воровской кодлой, и всегда отделён от неё. Эти злодеи обманывают доброго царя, отсюда лихоимства и то, что царь ничего не видит. Но он рано или поздно увидит, узрит и накажет «лихоимцев». То, что во все времена это была одна банда, русскому народу в голову не приходило. Эта система криминального мышления о неподответности высшего руководителя пред народом благополучно проковыляла через века и политические системы России и, надо прямо сказать, благополучно доковыляла до недавних времён. Но архетип господствующей пропагады в 16 веке был именно таков, и рабский народ вынужден был веками поддакивать такой пропаганде, как статист в скверном балагане. (Или он был так запуган, что не осмеливался признаться в этом) Хотя ожидания Русских людей растягивались на века, не сопровождаясь ни одним свидетельством пробуждения совести очередного безумного царя, не говоря уж о всей растленной пирамиде власти, никаких изменений в народном мифотворчестве не происходило и не произошло до сих пор. Эта кукольная, извращённая «философия» до сих пор представляет собой одну из самых парадоксальных сторон Русского мифологического сознания, делая почти неосуществимой надежду на свободное будущее всего народа.
И тут Фёдор, как и ожидалось, умер. Наследников у него не было, единственная беременность его жены закончилась выкидышем.
Провернув обычную аферу, был коронован и приведён к власти опытный царедворец Борис Годунов. Романовы были временно оттеснены от власти и находились под надзором и подозрением.
Годуновский трон только производил впечатление незыблемости, на самом деле он был очень хрупок. Хотя животная хитрость Годунова часто опережала намеренья множества людей, ненавидевших по разным причинам его режим, ощущение конца его правления всё равно постоянно витало в воздухе. Народ имел полное право ненавидеть этого плутократа уже за то, что он впервые окончательно осмелился отменить Юрьев День, сделав львиную долю населения прямыми рабами. Веками русский крестьянин жил мечтой, уплатив «пожилой» рубль – пошлину за выход из рабства, поздней осенью каждого года послать своего очередного владельца куда подальше, и с первым снегом и лёгкой душой отправиться на поиски лучшего хозяина и прекрасной новой жизни. Юрьев День был светом в конце тоннеля для каждого трудолюбивого пахаря. Подобно тому, как на компенсации Советских Сбережений при известном правителе было наложено табу, так в конце XV века отменой Юрьева Дня было наложено табу на выход из крепостнического рабства. Пока существовала замочная скважина свободы в виде Юрьева Дня, всё можно было вытерпеть. Но когда замочную скважину замуровали, а в чайнике заварили носик, и надежда умерла, давление в обществе стало быстро накапливаться. Для минимизации народного гнева «заповедь», «заповедные годы» рекламировались, как «временные». Вроде, подождите чуток, мерзкие рабы, скоро станете нашими счастливыми поданными, сейчас время трудное, надо вам потерпеть, война, то да сё, а потом мы, де, отменим эти ограничения… Свежо предание, да не верилось без труда, и не сбылось!
