Дети быстро делившихся помещичьих владений уже не имели права на государеву службу и носили название «пищальников».
Огромное количество бывших хозяев разорилось настолько, что сами становились за плуг, фактически выбывая из дворянского сословия и даже не пытаясь поддерживать видимость принадлежности к благородному сословию.
В конце правления Годунова многие деревни и даже области обезлюдели совершенно, как от бегства крепостных, как и от постоянного убытия населения ввиду эпидемий, голода и невзгод. Если к этому прибавить области, обезлюдевшие в прошлом из-за Ливонской войны, то ситуация была воистину аховой.
Оставалось водрузить вишенку на торте, чтобы обрушить всю эту сгнившую кулинарную конструкцию – дождаться какого-нибудь серьёзного природного бедствия. Ждать, как оказалось, оставалось недолго.
И тут в рамках малого оледенения грянуло подряд три года адских невзгод. Природа в это время как будто сбесилась и одаривала то жестокими заморозками летом, то засухой весной, то ливнями во всё лето. Настал голод, начавший доходить до людоедства. Эхто бедствие, разумеется, коснулось всей Европы, если не всего мира. Как полагают, причиной в очередной раз послужило мощное извержение, теперь уже произошедшее в Южной Америке.
Скоро Годунову доложили о появлении в Польше воскресшего царевича. Это было очень серьёзная весть. Годунов сразу в ярости указал на Романовых, как источник провокации – это было вполне в казуистическом стиле этой ушлой
семейки.
Сыскной указ стал истошно проводить расследование, и вот что выяснил. Выяснил, что в центре проблемы был беглый чернец Юрий Отрепьев, которого Годунов лично знал и с которым общался в Думе. Естесственно, при описании произошедшего создатели донесения не могли отделаться от обличительных и сатирических описаний персонажа.
«Жизнь свою от юности Гришка проводил в бездельничестве, играл в карты и кости, постригся в цернецы…» – и далее всё в таком же духе. Удивительно, но эта государственная, наивная до омерзения пропагандонская блевотина на века станет потом становым хребтом канонической «Историографии Смутного времени»!
Сцецслужбы сразу вышли на семью Отрепьевых и собрали о них все сведения, какие возможны.
Отрепьевы были семьей малоземельных служивых дворян. Дед Гриши Богдановича Отрепьева, как опытный военный был выписан из Литвы и занимал крупные полицейские должности в Замоскворечье. Отец тоже служил к Кремлевском стрелецком полку до полковничьей должности и был убит, зарезан при загадочных обстоятельствах в Немецкой слободе каким-то литвином. Разумеется, при расследовании, чтобы закрыть дело, был найден самый расхожий повод убийства – пьяная драка. Логика была простой – раз в Немецкой слободе вольно торговали вином, и случалась масса драк, то и здесь всё случилось в результате пьяной драки. Полиция всех времён одинакова! Это случилось, когда Григорию Отрепьеву было не более 4—5 лет и он остался один «после отца своего юн зело».
Сын был любимцем матери и деда, которые в нём души не чаяли и с раннего детства постарались окружить его заботой и хорошим окружением. По смерти отца воспитанием сына занималась сначала исключительно мать, научившая его чтению библий, часословов и сборников псалмов. Неизвестно, когда его привезли из деревни близ Галича к деду в Москву. Здесь была крепкая основа семьи и крепкие старые связи. Здесь доживал свою жизнь дед, служил довольно высокопоставленный дядя Смирной и обретался родовой свояк дьяк Семейка Ефимьев. Дед, пользуясь старыми связями, отдал его в подмастерья к кремлёвским писцам, где его быстро научили грамоте. Естесственно предметом обучения и главным достижением писца в то время был выверенный, каллиграфический почерк. Судя по тому, что у Григория на самом деле до конца жизни был очень изящный, каллиграфический почерк, ему удалось поучиться в какой-то очень хорошей школе или с ним частным образом занимался кто-то из приказных чиновников. Отмечалось, что мальчик проявлял невиданную цепкость ума, смышлёность к наукам и учению, и сразу был выделен из окружения своими способностями. Похоже, хороший почерк и продвинул его в ранг переписчиков церковных книг и позволили войти в более высокий круг Московской элиты. Очень вероятно, что приезд Юшки из деревни осуществлялся уже с протекцией Романовых, соседей Отрепьевых и подмеченные у юного Отрепьева таланты позволили ему с юных лет осесть в ближайшем окружении этих аристократов, где он занимал должности то ли секретаря, то ли советника, то ли ещё какого высокого администратора.
