– У малыша колики, – пояснила ей тетя Маша, продолжая делать массаж моему мальчику.
– Ох, я знаю технику массажа одну, которая может помочь. Давайте я, – сразу же кинулась к нам Светлана, и я не стала ее останавливать и прогонять. Малыш продолжал хныкать, а сама я не знала, что делать, а его самочувствие для меня было на первом месте.
Когда он наконец перестал сучить ножками от колик и успокоился, нервное напряжение меня отпустило, и я присела на кровать, касаясь его чепчика, который за это время покосился.
– Он у вас такой лопоухий и смуглый. Интересно, в кого? – захихикала Светлана, и если бы я не знала, что она наверняка ставленница Кристины, то не обратила бы внимания на ее фразу. Она звучала вполне себе безобидно, учитывая, что девчонка продолжала ворковать над ребенком, но я увидела в этом двойное дно. Она знала обо всем, что знала сама Кристина. И это был камень в мой огород. На кого похож…
До этого я не обращала внимания на то, что малыш и правда не похож ни на меня, ни на Илью, а сейчас как-то насторожилась не пойми от чего.
– И правда, ушастенький какой мальчонка, – улыбнулась тетя Маша и помогла мне поправить голубой чепчик, – но это не страшно, пройдет, мальчик ведь еще маленький. А вот смуглый – это да, есть такое. Интересно, в кого такой?
Она кинула на меня взгляд и смутилась, ведь кожа у меня всегда была белая, даже бледная. Загар к ней плохо прилипал.
– Ладно, пойду я, – засобиралась Светлана. – Скоро, может, Богдан проснется.
– Кто? – переспросила я машинально.
– Богдан. Сын Ильи Артуровича.
Светлана ушла, а я осталась стоять на месте как вкопанная.
Богдан.
Богом данный.
Имя, которое мы выбрали вместе с Ильей для нашего мальчика.
Имя, которое они с Кристиной бессовестно украли.
***
– Тетя Маша, а вы не могли бы присмотреть за моим сыном?
Пока не растеряла всю свою решимость, надо спешить. Хочу найти Илью и поговорить с ним лицом к лицу. Сколько можно откладывать? Боль не уменьшится, она только усиливается по мере того, как я узнаю всё новые и новые факты.
Мы хотели назвать нашего сына Богданом, выбирали это имя вместе, а Титов взял и бессовестно позволил своей любовнице забрать это имя. Во мне бушевал настоящий ядерный взрыв. Я буквально чувствовала, что распадаюсь на мельчайшие атомы. Взрываюсь. Но внешне я сохраняла спокойствие.
Хватит уже истерик, слезами горю не поможешь.
– Сына? А разве у мальчика нет имени?
Вопрос смутил, я опустила глаза и не знала, как объяснить, что где-то в закоулках своей души всё еще надеялась, что Илья как-то отменит всё случившееся. Вернётся ко мне и заберет нас с малышом, признает сына, и тогда мы вместе выберем его имя.
Глупость, несусветная глупость. Ничего такого не произойдет. Я должна определиться и сделаю это прямо сейчас, чтобы эта добрая женщина не изменила свое хорошее отношение ко мне. Что это за мать, которая не обращается к своему ребенку по имени?
– Паша, его зовут Пашенька, – прошептала я, думая, что это имя вполне подойдет моему ребенку.
Няня посмотрела на меня как-то странно, но я не стала продолжать наш разговор и вышла наружу, отправившись в свою комнату. Мне было наплевать, что скажет Илья по этому поводу, будет ли против Кристина и устроит ли свекровь мне скандал. В конце концов, раньше я считала этот дом своим, в моей комнате лежат мои вещи, они мне нужны, и я не намерена выпрашивать их у Ильи.
