Он уже уснул, уткнувшись в мой плащ цвета бешеной травы. И сейчас очень не хочется, чтобы кто-то его будил.
– Племянница? – Дверь моментально распахивается.
Успеваю отскочить. Предстаю перед пожилой женщиной в засаленном халате, и сердце ухает куда-то в пятки. Начинает биться как сумасшедшее.
– Ты чего тут? – Недоумевает. Начинает допытываться, а ещё осматривает мой странный внешний вид.
И замутнённый взгляд останавливается на спящем Илюше.
– Ты с мальчиком, что ли? Проходи, проходи…
Оказываемся в тесной прихожей. И тут же откуда-то сверху с утробным воем на меня прыгает огромный чёрный кот.
Шарахаюсь. Отлетаю к двери, испуганно прижимая к себе сына. И глаза таращу на это исчадие ада.
– Демон тебя разреди! – Тётя моментально реагирует. Хватает с вешалки какой-то шерстяной шарф, отгоняя котяру. И ко мне шаг делает. – Ну, чего застыла? Проходи!
– Чего это он? – Испуганно шепчу.
Вижу, как кот наворачивает круги вокруг меня. Да ещё и звуки такие страшные издаёт.
Того и гляди бросится.
– Детей не любит. – Тётя выплёвывает, кивая подбородком на сына в моих руках. – Мучили его в детстве мальчишки, хвост отрубили. Теперь на всех детей кидается.
– Так может… - Закрываю лицо сынишки ладонью. Очень боюсь, что этот зверь снова на нас бросится.
– Да я его в ванной запру, ничего не сделается!
Устраиваю Илью на продавленной кровати, выходя на кухню. И на колченогую табуретку присаживаюсь.
На столе уже высится стопка блинчиков. Рядом со мной – чашка с кипятком и блюдце со сметаной.
– Чайный пакетик в чашку кидай, пока вода горячая! – Тётя отдаёт приказ. Суёт мне в руки обычный чайный пакетик с коричневым ярлычком, кривя губы. – У нас только такой, уж не обессудь, принцесса!
– Спасибо, - выдыхаю совершенно искренне. Замечаю, как вода в чашке моментально окрашивается в коричневый цвет.
И, не смотря на то, что в доме Острогорского мы пили только крупнолистовой чай, купленный по аховой цене, именно сейчас я ощущаю себя как дома.
И от сердца отлегает.
– Ну, что тебя привело ко мне? – Выключает плитку, отставляя сковороду в сторону. И напротив присаживается. – Ты уж меня больше года не навещала. Что стряслось?
– Почему вы решили, что что-то стряслось, Лидия Дмитриевна?
– Ну, так просто на ночь глядя, ты бы ко мне не пришла. Да ещё и с мальчонкой. – Хмыкает, обнажая жёлтые зубы. – Рассказывай.
– Я ушла от Демида. – Слова вырываются изо рта с трудом.
И, хоть я зареклась, что не буду больше плакать, мне слишком тяжело. И сдержаться не выходит.
– Ты… что? – Глаза тётушки расширяются. На лице – чистое изумление. – С ума сошла?
– Он мне изменил. – Припечатываю.
Смахиваю подушечками пальцев непрошеные слёзы, а ещё впиваюсь пальцами в столешницу. И на сестру отца смотрю прямо.
Не отвожу взгляд.
– А ещё его любовница родила ему дочь. И Демид собрался жить на две семьи. Как ни в чём не бывало.
– И ты ушла от мужа? – Вопрошает, когда поток моих слов иссякает.
Смотрит на меня странным взглядом, в котором столько всего намешано. И я понять не могу, что ждать от неё в следующий момент.
– Да. – Киваю спокойно.
Хватаю обеими ладошками чашку с обжигающим напитком, поднося к губам. Дрожу от переполняющих эмоций.
И даже не чувствую раскалённого стекла под пальцами.
– Ну и правильно! – Шлёпает ладонью по столу. – Что он себе вздумал, этот Острогорский!
– Правда? – Распахиваю глаза. Ставлю чашку на стол, и дышу часто-часто.
