Распахиваю дверцы шкафа, вытаскивая с полки чемодан.
Заберу только то, что принадлежало мне. То, что было на мне в день переезда в пентхаус Острогорского.
Толстовка, джинсы, пара футболок.
Муж полностью переодел меня. Скупил гору одежды, постоянно повторяя, что супруга гендиректора охранного агентства не должна одеваться как школьница.
Только меха. Только бриллианты.
Но теперь всё будет по-другому. Ему меня не купить. Я не поддамся.
Я ведь уже не такая наивная, какой была ранее. И на его сладкие речи не куплюсь.
Переодеваюсь. Спешу в спальню сына.
Знаю, что Илья будет очень скучать по своим игрушкам. По тем роскошным машинкам и роботам, которые покупал мой муж в несметных количествах, чтобы завоевать любовь ребёнка.
И сам к нему привязался таким образом. Как к своему вложению. Не как к ребёнку.
Но я просто не хочу быть чем-то обязанной Демиду.
Илья - не его сын.
Да, он записан на его фамилию, но это только формальность. Оформили так для того, чтобы обезопасить Илюшу от злых разговоров. Я попросила, а Демид не возражал.
Сделал жест доброй воли.
Но он не признал мальчика в качестве своего сына. В метрике Илюши в графе отец стоит прочерк. И отчество у него – Максимович.
Именно так звали моего погибшего возлюбленного…
И я не хочу, чтобы Острогорский думал, что что-то должен нам. Хватит с меня. Наелась.
Обойдусь.
На комоде начинает разрываться стационарный телефон. Разносится сонатой Бетховена по гостиной.
Он нам не нужен и звонить нам, в общем-то, некому. Но Демид настоял, что домашний телефон непременно нужен.
Отказался его снимать.
Теперь понятно, зачем – чтобы меня контролировать. Точно знать, что я дома, пока он развлекается в чужой кровати.
И не быть застуканным внезапно.
− Алло? – Срываю трубку, подсознательно зная, кто звонит.
− Леся? У тебя выключен мобильный, я волновался. – В голосе супруга нежные нотки.
Меня же мутить начинает. И мушки перед глазами.
Не понимаю, как можно так искусно лгать. А ещё признаю, что в моём супруге погиб актёр.
Так сыграть любовь к постылой жене – уже своего рода искусство.
− Наверное, разрядился. – Бросаю строго. Оглядываю комнату на предмет своих вещей. И верхний ящик комода рву на себя.
Ничего не оставлю Демиду.
Может хоть завтра перевезти сюда свою Нину. Она ведь, наверное, мечтала тут жить с ним и дочкой.
В этой роскошной квартире Острогорского, отделанной по последнему слову техники, а не в обычной двушке в соседнем дворе.
Боже, какая ирония!
Ему даже лень было купить своей любовнице квартиру подальше, чтобы мы никогда не встречались. Наоборот, о себе подумал.
Чтобы добираться недалеко.
А ведь мы ходили в одни и те же магазины, могли посещать один и тот же салон красоты. И она наверняка давно знала, как я выгляжу. Следила исподтишка.
Чёрт…
− Милая, я рад, что ты послушалась меня и пошла домой. – Демид, как обычно не допускает даже мысли, что его могли ослушаться.
В его голосе – превосходство. И я уверена, что он улыбается сейчас.
− Часа через полтора – два я приеду, и мы поговорим. Раньше никак не могу, полный дом гостей, родители Нины, сама понимаешь…
− Интересно, а они не против того, что у их дорогого зятя есть первая жена? – Выдыхаю ехидно.
Хочу побольнее уколоть Демида, но и сама задыхаюсь от боли. Не знала, что могу так с ним разговаривать. И ненавидеть.
И дрожь бежит по телу.
− Они уверены, что мы с тобой на стадии развода. – Острогорский нервничает. Слышу это по его тону, а ещё по отрывистым фразам.
