И паника захлёстывает с головой.
– Поэтому я и завёл интрижку с Ниной! Я хотел, чтобы меня любили!
– Я любила тебя, Демид. – Хриплю. – Да, по-другому, но любила!
Слёзы вырываются из глаз, чертя серебристые линии на скулах.
Муж вздрагивает. Дёргает рукой, отбрасывая меня на кровать как ненужную куклу.
Запрокидывает голову к потолку. И пальцы в волосы запускает. Стоит с закрытыми глазами посреди спальни и дышит тяжело.
С хрипом.
– Поэтому мы начнём всё сначала, Леся. Только теперь по моим правилам. – Поджимает губы. – Теперь ты будешь добиваться моей любви. Стараться для меня. Или я лишу тебя сына.
– Но… - Выдыхаю, осматриваясь по сторонам. Не узнаю в этом хищнике своего мужа. А ещё понимаю, что всё, хватит.
Я больше не хочу быть жертвой. Просто не имею права.
И выпутаться из этого обязана. Потому что спасения ждать неоткуда.
И должна взять себя в руки. Перестать быть амёбной и позволять вытирать о себя ноги.
– Ты сумасшедший, Острогорский. – Цежу, бесстрашно сжимая пальцы в кулаки.
И драться готовлюсь.
– Возможно, но это ты виновата. – Припечатывает. - Развода не будет. Поехали домой.
Плетусь за супругом в прихожую. Осматриваюсь по сторонам. И мысли в голове сменяют друг – друга.
Что делать дальше – не представляю, но и играть по правилам Острогорского не буду.
Он уже доказал, что опасен. И спасти нас с Ильёй на этот раз поможет только чудо.
– Возьмите блинчиков в дорогу. – Тётя строит из себя добрую родственницу.
Вытирает личико моего сына от следов сметаны, а ещё чмокает его в пухлую щёчку.
И лыбится довольно.
Наверное, прикидывает, куда потратит прорву денег, полученную от Острогорского.
– Не нужно. – Демид поджимает губы. Одаривает мою родственницу пренебрежительным взглядом. – Надеюсь, вы больше не влезете в нашу семью, Лидия Дмитриевна. И забудете о своей племяннице.
– Племяннице? – Тётушка начинает хлопать глазами.
И мне мерзко становится.
Всё-таки, не зря я с ней не общалась. И доверять ей нельзя было.
– Какой племяннице? Нет у меня родственников никаких. Одна на всём белом свете… - Рыдает картинно.
Меня же передёргивает. И я головой качаю, жужжа молнией на сапоге.
– Только кот у меня, никого больше… - Продолжает всхлипывать.
Качается на пятках из стороны в сторону, напоминая кликушу на похоронах. И я вижу, как по лицу супруга бежит отвращение.
Сплёвывает на пол.
– Довольно! И прощайте. – Подхватывает Илью на руки.
Прижимает к себе, делая шаг к двери.
Меня же осеняет. И выдыхаю испуганно.
– Можно я только умоюсь? – Обращаюсь к мужу. Строю из себя невинную овечку, пытаясь его задобрить. – Пожалуйста, дорогой?
И вижу, как Демид довольно кивает. Расплывается в счастливой улыбке.
Думает, что прогнул меня под себя.
– Ладно, только быстро.
Щёлкаю замком на двери в ванную. И створку распахиваю.
Тётя не успевает пискнуть.
Моментально чёрный котяра вырывается из недр своего пристанища.
Крутит огромной башкой с зелёными глазищами. Выцепляет моего сына из толпы силуэтов незнакомых людей.
И к Острогорскому кидается.
Демид не успевает среагировать. Только выпучивает глаза, когда пушистый смоляной Демон прыгает прямо на него. Выпускает Илюшу из рук.
И взвывает, когда острые когти тётушкиного любимца проходятся прямо по его паху.
Раздирают брюки в клочья.
– Аааааа! – Взрывается от обжигающей боли.
Прижимает ладони к самому сокровенному, замечая, как из разодранных штанин сочится кровь. Изрыгает нецензурные ругательства.
