– Кин, прости…
Он поднялся на ноги, и Юкико, пошатываясь, поднялась вслед за ним, опрокинув бутылку саке на бок. Из горлышка пролилась жидкость, расползлась розовым пятном у их ног. Кин повернулся, чтобы уйти, но она снова схватила его за руку и потянула к себе.
– Не уходи вот так. Пожалуйста…
Она стояла всего в нескольких дюймах от него, пальцы переплелись с его пальцами, губы слегка приоткрылись. Мир под его ногами закачался, сердце заколотилось, словно паровой молот. Он ничего вокруг не чувствовал, кроме нее. Аромат ее волос смешался с запахом спиртного. Кожа излучала жар, расплавляющий его внутренности. Во рту внезапно пересохло, ладони стали мокрыми от пота. Он пытался вдохнуть полной грудью, но у него никак не получалось.
– Не сердись на меня, Кин. – Она придвинулась ближе. – Я не хочу ссориться с тобой.
– Чего же ты хочешь от меня, Юкико?
– Неизвестно, когда мы снова увидимся. – Она перевела взгляд на его губы. – Но сейчас у нас есть примерно час до возвращения Буруу…
Она прижалась к нему, руки начали раздвигать ткань на его груди, скользили по его пылающей коже. Кин взглянул на жидкость, пролившуюся у ног, и кровь прилила к его щекам и губам цвета розы.
– Поцелуй меня, – выдохнула она.
Юкико встала на цыпочки, обвила руками его шею и раскрыла губы.
– Поцелуй меня…
Она походила на гравитацию, которая тянула его ближе к себе и ближе к земле под ногами. Исчезли все звуки. Наступила полная тьма. И осталась только гравитация – вниз, вниз, к месту, куда ему хотелось так сильно, что он чувствовал его вкус и слышал его пение внутри. Месту, ради которого он был готов убить. Месту, где он желал счастливо умереть.
Но не так.
Не так.
– Нет. – Он взял ее за плечи и отодвинул от себя. – Нет.
– Кин…
– Это не ты, Юкико.
– Не я? – она нахмурилась. – А кто тогда?
– Не уверен, что знаю. – Он указал на бутылку саке на полу. – Может, ты поймешь, когда доберешься до дна?
Еще одно крошечное мгновение Юкико оставалась собой, обычной девушкой с израненным сердцем, печальной и отчаянно одинокой. Девушкой, которую он любил. Девушкой, ради которой он был готов на всё. А потом она исчезла. Сгорела в пламени. Вспыхнули и погасли зрачки, оставляя позади ярость. И появилась незнакомка, жившая внутри нее. Как назвала ее Аянэ?
«Девушка, которую боятся все гильдийцы».
– Не тебе меня судить, Кин.
– Черт возьми, я тебя не осуждаю. Я забочусь о тебе! И я вижу, как ты превращаешься в это… существо, эту Танцующую с бурей. Я вижу, как постепенно исчезает Юкико, которую я знаю, – он вздохнул и провел рукой по голове. – Ведь ты… ты убила тех гильдийцев, Юкико. Три броненосца, на которых было полно людей. Более сотни человек. И ты их убила.
– Одного я оставила в живых. – Взгляд ее стал холодным, дерзким. – А что мне следовало сделать? Ждать, когда они разбомбят лес? Или, может, дать уничтожить тебя?
– С каких это пор ты стала убийцей?
– Не тебе говорить. – В горле у нее заклокотало, и глаза широко раскрылись. – Ты стоял и смотрел, как гибли тысячи…
Эти слова ощущались как пощечина, которая отбросила его назад, в воспоминания. Воспоминания о женщинах и детях. О бледных, измученных гайдзинах, ряд за рядом смиренно шаркающих навстречу своей смерти в кипящем котле. Превращающихся в удобрение и возрождающихся на каком-то далеком поле красивыми кроваво-красными цветами. Он знал это, помнил это. Но всё равно не был готов услышать…
