Как милый, добрый мужчина, относящийся ко мне с любовью и заботой мог за один день превратиться в такого жуткого монстра?
А может он всегда таким был, Ника? Может скрывал свое истинное лицо, чтобы удержать тебя?
- Отдохни как следует, - заталкивает в комнату.
Кое-как на ногах стою. Потираю горящее запястье, с трудом сдерживая солёные капли. Морщусь от пронизывающей боли, сжимая и разжимая пальцы.
Черт! Их сильно сводит судорога. Машу рукой, чтобы хоть как-то дискомфорт снять.
Тимофей лыбится, прислонившись к дверному косяку.
Разглядывает меня. Похотливо, сально, дерзко. Пошло облизывает губы, впиваясь в нижнюю зубами. Его тело говорит само за себя - он возбуждён... не на шутку... в южном полушарии «гора»... руки подрагивают... крылья носа раздуваются...
- Не смей, - качаю головой, выставив вперед руки для защиты. - Я не буду спать с тобой. Ты мне противен, - выплевываю слова, но это его только веселит.
Он не посмеет. Не возьмёт меня силой. Совесть у него должна быть. Хоть немного.
- Да кто будет тебя спрашивать, милая Ронни? - стоит на месте, но от этого мне не легче. - Если я захочу тебя поиметь, ты обязана широко ноги раздвинуть и затолкать свое эго подальше.
- Сволочь, - сквозь сжатые зубы.
Какой же он убл*док.
- И с этой сволочью ты навеки вечные.
Шаг ко мне. Одновременно расстёгивая рубашку.
- Не подходи! - хватаю со столика статуэтку и замахиваюсь для удара. - А-а-а-а-а! - ору белугой, когда Тимофей буквально выбивает ее из моих рук.
Звук разбитого фарфора подобен удару молота по наковальне. Такой громкий, резкий, оглушающий.
- Дура, мля!
Тимофей швыряет меня на кровать. Садится на мои ноги, фиксирует руки за головой и наклоняется, обдавая мое лицо горячим дыханием.
Страх парализует тело и разум. Своим отказом я разбудила опасного зверя. Шакала, готового разодрать меня в клочья.
- Не будь ты так популярна, давно бы вытряс из тебя всю дурь! - для должного эффекта встряхивает до ноющей боли в затылке. - Тебе что, так трудно глаза на все закрыть и делать то, что от тебя требуют?
- Я не...
Одной рукой хватает за скулы до онемения. Глядя безумным взглядом в глаза. Словно пытается загипнотизировать, себе подчинить.
- Пасть закрой! - лучше его послушать. - Как я дал тебе все, так и могу это все забрать. По щелчку пальцев. С тобой же даже можно без защиты спать, все равно «побеги» не дашь, - ощущаю, как сильно он меня хочет. Противно и дико. Хочется блевать. До ломоты во всем теле. - Засадить бы тебе по самое не балуй, - резко вскакивает, раздвигает мне ноги и аккуратно устраивается между ними.
- Нет-нет, - вырываюсь, оказывая сопротивление.
Но что я могу против такого крепкого мужчины?
- Пожалуй, на сегодня мы с развлечениями повременим, - выпад вперёд.
Вздрагиваю, когда жесткая ткань его брюк трется об меня.
Слезы душат. Мышцы каменеют. Перед глазами всплывает картина, как он применяет силу… просто так, ради забавы.
- Отпусти... прошу...
- Умоляешь? - он наслаждается моей болью и унижением. - Правильно делаешь, детка. Жаль, не на коленях, конечно. Но какие наши годы, раз мы навсегда вместе?
Встаёт, давая мне вздохнуть полной грудью.
Свобода. Хоть и мизерная.
- Водитель отвезет тебя на площадку к 10 утра, - демонстративно поправляет брюки. Тошнота подступает к горлу, подавляю порыв. - Я подъеду позже.
- К той актрисульке направляешься?
Боже! Ну кто меня за язык тянет? Почему я снова нарываюсь?
