─ Я повторю вопрос: чей ребенок? ─ вкрадчиво произносит он.
─ Это мой сын. Доволен? ─ выпаливаю я, едва сдерживая дрожь в голосе. ─ На этом вопросы окончены?
─ Не так быстро, ─ скалится Радов. ─ Он от Усманова?
Вопрос ставит меня в тупик. Что ответить? Если скажу да, то могу еще больший гнев на себя навлечь, да и Усманову это вряд ли понравится.
─ От другого мужчины, ─ отвечаю я и тут же добавляю: ─ Ты его не знаешь.
─ Не знаю. Как же! ─ усмехается он и вдруг поднимает козырек, а я даже среагировать не успеваю.
Лицо бывшего меняется на глазах: от искреннего удивления до гнева. Кровь стынет в жилах от его взгляда на нашего сына, а сердце отчаянно рвется из груди.
─ Он мой? ─ цедит грозно, переметнув гневный взгляд на меня.
─ С чего бы вдруг? ─ нервно смеюсь я, готовая прямо сейчас провалиться сквозь землю.
Радов делает шаг навстречу, нависая надо мной черной тучей, и от страха у меня подкашиваются ноги.
─ Мало того что ты предала меня, так еще и скрыла моего сына! ─ рычит он.
─ Мой ребенок не имеет никакого отношения к тебе, ─ я пытаюсь говорить уверенно, но еле дышу от страха и закрываю своим телом коляску, в которой сладко спит наш сын. ─ Оставь меня в покое!
─ В машину ее! ─ внезапно командует Радов, глядя мне за спину.
Оборачиваюсь и вижу, что прямо на нас надвигаются двое охранников в черных костюмах. Вот теперь точно все.
─ Прямо сейчас мы едем в клинику, Софи, ─ вкрадчиво произносит Радов, приблизив свое лицо к моему. ─ И если тест подтвердит мое отцовство, то ты горько пожалеешь, что скрывала ребенка!
─ Что ты такое говоришь? Какой тест?! ─ взвизгиваю я, пытаясь вырвать коляску из его рук. ─ ты не имеешь никакого на это права! Сон мой, и только мой!
─ За идиота меня держишь? ─ пренебрежительно отзывается он, а в следующий миг двое амбалов берут меня под руки и силой ведут к машине.
Отчаянно пытаюсь вырваться, но прекрасно понимаю, что мне это не по силам. Приходится подчиниться. Следом за мной к машине подходит Радов вместе с коляской. Кружит над ней, словно коршун и будто примеряется, а потом произносит:
─ Возьми его.
Тоже мне, папаша. Ребенка даже на руки побоялся взять! Спешно вылезаю из машины, беру сыночка на руки и сажусь обратно, а затем Радов садится рядом со мной. Жмусь к противоположной двери, желая держаться подальше от Радова, и отворачиваюсь к окну.
─ Усманов знает, что это мой сын? ─ спрашивает Радов, когда машина трогается с места. ─ Если знает, то я крайне удивлен, что он все равно сделал тебя своей любовницей.
─ Я не его любовница! ─ фыркаю, пряча свой страх за злостью. ─ А про сына я уже сказала, что он не твой. Как тебе еще это объяснить?
─ Посмотрим, что ты скажешь в клинике, ─ хмыкает он. ─ Но я и так все прекрасно вижу.
─ Зачем тебе все это? Что тебе вообще от меня нужно? ─ возмущаюсь я, и Ваня начинает крутиться и хныкать. ─ Прости, котик, я не хотела тебя будить, ─ ласково шепчу сыночку, стараясь не разреветься, и качаю его на руках.
─ Затем, Соня, что я хочу воспитывать собственного сына, ─ отвечает Радов. ─ А вот предателям, вроде тебя, не место рядом с ним.
─ Что это значит? О чем ты вообще говоришь? ─ шепчу онемевшими губами. ─ Это мой сын, и никто не может забрать его у меня!
─ Я все могу, Соня. Поверь на слово.
Просто не могу поверить своим ушам. Как Радов вообще может думать о том, чтобы отобрать ребенка у родной матери? Более того, он ведь даже не умеет с ним обращаться! Что он вообще будет с ним делать? Смотреть поздним вечером после работы, как Ваня спит, а днем скидывать его на чужую женщину?
