Я ощупала себя, но особых изменений, к сожалению, не нашла. Живот все так же оседал на ноги при сидении, ляжки терлись друг о друга до состояния дискомфорта, а пальцы по-прежнему напоминали сосиски. Одышка заставляла часто останавливаться и пережидать голвокружение и спазмы в легких. Но идти стало намного легче, чем в начале пути, словно мое тело смирилось с тем, что я его заставляю делать.
Расстояние позади осталось довольно приличное – это стало понятно по изменившемуся пейзажу.
Поля, проплывавшие за окном дилижанса, почти пропали. Все больше виднелись горы на дальнем плане. Города встречались реже, зато малюсенькие посёлочки – чаще. Деревья мельчали и словно бы искривлялись, зато кусты отращивали шипы и колючки. И солнце отказывалось прятаться за тучи: оно, наоборот, словно преследовало меня, не давая скрыться от его жарких объятий, доводило горло до непереносимой сухости.
Вскоре я попрощалась с последним средством передвижения. Селянин на телеге в тысячный раз спросил, правда ли я хочу на Грозовой Хребет, и, получив по-прежнему утвердительный ответ, осуждающе поцокал языком. Когда он скрылся вдали, я поднялась с камня, куда уселась, собираясь с духом, и пошагала по тропе вверх.
Вскоре выяснилось, что горная коза из меня так себе. Ноги ныли и соскальзывали по мелким камням, а ведь это как будто бы тропа! Что же ждет дальше, когда я вплотную подберусь к дому Басбарри Грома, к которому, я уверена, вообще никаких путей нет?
Но пути были, и вполнеочевидные.
А вот жилье отшельника, которое я заприметила издали, было вообще не очевидным. Едва показался дом, я тут же прекратила движение и спряталась за большим камнем: еще не хватало прибежать к великому волшебнику настолько запыхавшейся, что и слова сказать не выйдет. Осторожно выглядывая, я изучала обстановку.
Хижина была кособокой. Невысокой, сложенной из крупных камней, которые были зажаты между грубо обтесанными бревнами. Пара небольших окошек наверняка освещала внутренности не очень хорошо, но зато сохраняла тепло – я слышала, что на горных хребтах часто дуют сильные ветры, льют дожди, зимы довольно лютые, а еще часто свирепствуют грозы. Поэтому прочная на вид крыша и труба от печки внушали определенный оптимизм. Но все это было настолько кривым, что напоминало рисунок неумелого художника и вызывало недоумение и кучу вопросов. Хотя, если мне удастся стать ученицей, наверняка будет возможность задать их все. Поэтому тратить время на обдумывание странностей дома я не хотела.
Можно было бы поразмыслить, какие странности есть у хозяина, но тут скрипнула дверь, и он сам появился на пороге. Стало ясно, что вышел он не случайно, потому что сразу же вперил взгляд в тот камень, за которым я пряталась.
Я вышла из-за укрытия, распрямилась и пошагала ближе к дому. Хозяина разглядывала с нарастающей тревогой: знала, что черные отшельники не берут учеников почти никогда. А конкретно этот не брал ни разу. Но, судя по его лицу, он их не просто не берет – он их сжирает.
Выражение лица было неприветливое и даже злое. При том что весь его внешний вид скорее напоминал доброго дядюшку, чем сильного мага. Я ожидала узреть высокого сурового воина, а не низкорослого тощего и лысоватого мужичка в простецкой крестьянской одежде. Он упер руки в бока и проямо глядел на меня из-под кустистых светлых бровей.
– Что надо? – невежливо спросил он удивительно низким для такой комплекции голосом.
