Я думала, что, переехав в столицу, я, наконец, избавлюсь от порядком опостылевших холодов и сменю пуховик на легкую курточку, но промозглая сырость быстро моментально внесла свои коррективы, и, кажется, здесь я мерзла еще сильнее, чем дома, а уж на давнишней мечте походить зимой без надоевших головных уборов пришлось сразу ставить крест. Когда-то мы с Эйнаром часами гуляли по набережной при минус двадцати, а в столичные минус десять у меня не попадал зуб на зуб всего после нескольких минут пребывания на улице, и я зябко куталась в шарф, докрасна растирая окоченевшие пальцы. Не то, чтобы в столице мне откровенно не климатило, но в целом погода мне совершенно не нравилась: я привыкла к ярко выраженному контрасту между сезонами, а тут лето плавно перетекало в осень, а весна незаметно окрашивалась в белые тона грядущей зимы. Нормальным летом столица, кстати, тоже радовала далеко не каждый год: дожди могли безостановочно лить две недели подряд, зато потом наступала аномальная жара, и город превращался в одну большую парилку. К счастью, мой организм достаточно быстро адаптировался к новой обстановке, а вот у Джулса резко просел иммунитет, и разнообразные инфекции прекратили цепляться к парню только пару лет назад. Лично я предпочла бы жить в теплых краях, но в южных регионах нам не светило никаких перспектив, и перебираться туда имело смысл лишь если бы мы всерьез решили развивать агробизнес. Как ни крути, столица давала гораздо большее количество возможностей, и постепенно мы свыклись и с мутным небосводом, и с утренними туманами, и с катастрофической нехваткой солнечного света. Если Джулсу по-прежнему причиняли невыносимые мучения ранние подъемы, и он был несказанно счастлив, что теперь может устанавливать свой собственный график, то я существенного дискомфорта не испытывала и запросто просыпалась по будильнику, но сегодняшняя бессонная ночь не прошла для меня даром.
Меня ощутимо штормило и заносило на поворотах, а традиционную чашку кофе я едва не расплескала прямо себе на колени. Овсяные хлопья мне тоже не полезли в горло, и я ушла на работу без завтрака. На голодный желудок меня начало неприятно мутить в метро, и я сто раз пожалела, что не заставила себя проглотить злополучные хлопья, а после того, как к противной тошноте присовокупилась ноющая головная боль, у меня безнадежно испортилось настроение. Порог офиса я переступила уже будучи на взводе, причем, меня одолевало нехорошее предчувствие, что самообладание вот-вот мне вероломно изменит, и я беспричинно сорвусь на ком-нибудь из членов коллектива. Модная система организации рабочего пространства, именуемая на английский манер «опен-спейс», никогда не вызывала у меня теплых чувств, и хотя я понимала, что обеспечить каждого сотрудника отдельным кабинетом шефу абсолютно не под силу, мне было психологически непросто целый день находиться на всеобщем обозрении. Отголоски чужих разговоров мешали сосредоточиться, а шумные прихлебывания чая из чашки безжалостно нарушали тишину. Для полноценной работы над контрактом мне требовалась максимальная концентрация внимания, иногда я увлекалась и что-то бормотала себе под нос, иногда в глубокой задумчивости выбивала барабанную дробь на столешнице, иногда по сотне раз снимала и надевала обручальное кольцо, и мне совсем не улыбалось, чтобы за мной в это мгновение с интересом наблюдал весь офис, но от некуда деваться я в итоге вынуждена была смириться с данным положением вещей. Аренда помещения в престижном бизнес-центре и так влетала шефу в копеечку, и я прекрасно понимала, что лучших условий мне никто не предоставит, поэтому воспринимала опен-спейс как неизбежное зло, но, когда ты приходишь с утра не выспавшаяся и злая, нельзя и вообразить более раздражающего фактора, чем необходимость в последующие восемь часов делить кабинет с любопытно посматривающими в твою сторону коллегами.
