Кого-то поделил на части,
Кому-то рост укоротил!
Кто тот, доныне неизвестный,
В ком кровь наследника течет?
Тот незаметный и неместный,
Что предков переймет почет!
В преданьях, в памяти народной
Страною правил царь Давид.
Всегда с осанкой благородной,
Сияньем славы был увит
О! Если в жажде перемены
Народ осмелится на бунт!
Тот, из Давидова колена,
Возглавит злодеянья хунт.
Чтоб возбужденье успокоить,
Вдруг Рим пойдет на передел?
Смотря что сколько будет стоить!
И я останусь не у дел?
О, Боже праведный, владыка!
Бездумно зла не допусти.
А я клянусь пред твоим ликом
Народ серьезно потрясти.
Кто на наследство претендует?
Кто по фамилии пригож!
А значит, перепись введу я
В стране подробную. А то ж!
Царь Ирод мрачно бесновался,
Но не было на то дилемм:
Народ безропотно стекался
В центр Иудеи, в Вифлеем.
Битком наполнились народом
Приюты, частные дома,
А опоздавшие с подходом
Имели пищу для ума.
Мария долго собиралась:
Была в то время на сносях.
Жилья им с мужем не досталось.
Как хочешь, хоть ночуй в полях!
И тут вмешались добры люди,
Сказав, идите до холмов.
Ваш путь, возможно, будет труден,
Но там вертеп у пастухов.
Днем ли бравурным, ночною порою,
Вечером тихим под пение птиц,
Грустным давленьем, веселой игрою —
Мысли, как всполохи дальних зарниц.
В яром потоке крови клокотанья
Сердца в тревожной груди перестук,
Страх осмысления предначертанья,
Боль пониманья под гнетом потуг.
В сладости дум о пути неизбежном,
Сне о грядущем в анналах судьбы,
Лике примнившемся, милом и нежном,
Сквозь межвременья седые клубы.
Будней текущих почти осязанье:
Медленно тает халвою во рту
Счастье без меры концом ожиданья,
Блеском пылинок на ярком свету.
Горел закат истомным вечером,
Когда господствовал муссон,
В часу, волнением отмеченном,
Ко мне с небес спустился он.
И это вроде бы не сон.
Я вся в смятении, в незнании,
Какой дозволен мне фасон,
С небесным ангелом в свидании
Из высших царственных персон.
И это вроде бы не сон.
Он был красив и горд в сиянии,
Мерцала блёклая свеча.
Стояла я, как на венчании,
Всё понимая и молча.
Предначертание влача.
С тех пор в щемящем ожидании
Вся жизнь поставлена на кон.
В желанном чуде – осознании
Сердец, стучащих в унисон.
И это вроде бы не сон.
Вертеп – огромная пещера.
Запас питанья для скота,
Очаг, скамейки. В вечера
Не донимала суета.
Сюда в лихую непогоду
Скот загоняли пастухи
И, не пеняя на природу,
Здесь были весело легки.
Теперь Мария и Иосиф,
Преблагодарные за хлев,
Кровать из травяных колосьев,
С молитвой преломили хлеб.
Но чёрствый хлеб царапал горло,
Мария захотела пить.
Иосиф в ночь ушел проворно
Из родника воды налить.
Родник журчал как будто рядом,
Да нелегко впотьмах найти,
Шел соответственно обрядам,
Но сбился с верного пути.
Нашел не враз. Во тьме колодной.
И, как в награду за труды,
Он обжигающе холодной
В бадью понаплескал воды.
Уже собрался возвращаться,
Но тут неясное случилось:
Дыханье стало учащаться,
Слегка сознанье помутилось.
С ночных небес звезда скатилась,
И стало вдруг светло, как днем,
Вдали пещера озарилась
Внутри сиреневым огнем.
Черная тьма над страною сгустилась:
Правды не видно и трудно дышать.
Вязкая мразь меж людей опустилась,
Не позволяя ни петь, ни стенать.
Что принесет им грядущее время
Кроме постылых страданий и мук?
Новые страхи и новое бремя,
Новые козни сатрапов. Как вдруг
Вспышкой огня вся земля озарилась,
