Утром он опять проснулся от запаха кофе и тонкого аромата корицы. Спальню заливало солнце, проникшее сквозь задёрнутые шторы. Мирослава напевала на кухне, за окном заливались птицы, и все звучало чисто и звонко.
«Весенняя соната Бетховена. Надо будет сыграть для Мири».
Он вспомнил, как Мирослава собралась умирать под «Первую скрипичную сонату» Брамса, созданную под впечатлением известия о смерти сына композитора Роберта Шумана.
«Похоже, что она не слушала классическую музыку, но она безошибочно чувствует».
Соскучившись, он поспешил на кухню и его встретил сияющий взгляд родниковых глаз.
«Я уже не могу обходиться без этого света, – удивлённо подумал Даниель».
На этот раз, на завтрак были поданы сырники с ягодным соусом. В кофе чувствовалась корица.
– Ты меня раскормишь.
– Это совсем некалорийные сырники. Я добавила всего две ложки муки.
– Я привыкну каждый день есть что-то вкусное и растолстею.
– Не растолстеешь, – смеялась Мирослава, – готовить-то уже не из чего, продукты почти кончились. Сегодня я нашла пачку творога, а завтра будет задача: приготовь завтрак из того, что есть в холодильнике.
Он открыл холодильник и удивился его пустоте. На полках стояли пакеты апельсинового сока и молока.
– Мы съездим в супермаркет и всё купим, но попозже. Мне надо заниматься.
– Можно я посижу на веранде? – Мирослава обняла его, положив русую голову ему на грудь.
– Конечно, Мири, посиди, – он погладил её по макушке.
– Ты пахнешь ромашкой и солнцем, – Даниель не хотел её отпускать, но всё же он разжал руки.
Мирослава захватила планшет и вышла на веранду в одной его футболке. Солнце светило ярко, но воздух ещё по-весеннему холодил кожу, однако Мирославу это нисколько не заботило. Она удобно уселась в кресле и, положив длинные ноги на другое кресло, раскрыла планшет.
– Холодно, Мири, – он вынес ей плед, укрыл плечи, и она благодарно просияла в ответ.
Первое прикосновение смычка к струне всегда радовало его. Он сосредотачивался, отвлекался от всего. Сначала обязательная программа: этюды, гаммы, но рутина не пугала его. Он любил и её. Но сейчас он хотел играть свои любимые произведения и играл, меняя настроения и оттенки. Он играл скрипичный концерт Баха и, увлёкшись печальной старинной музыкой, не заметил, как пролетело несколько часов.
Убрав скрипку, Даниель вышел проведать девушку. Мирослава спала, укутавшись в плед. Он подобрал выпавший из её рук планшет, и с любопытством взглянул. Рисунок эльфа исчез, и экран пестрел формулами, схемами, графиками. Он дотронулся пальцем до дисплея, и формулы ровными строками нескончаемо побежали вниз. Добравшись до конца страницы, Даниель увидел текст на незнакомом языке и несколько восклицательных знаков.
– Мири, вставай, – потряс он её за плечо.
Девушка резко подскочила: «О, я заснула, здесь так хорошо, свежий воздух и солнце».
– Мы едем в супермаркет за продуктами, ты не забыла?
– Едем-едем, я сейчас переоденусь, – заулыбалась она и радостно побежала за белым платьем.
– Ты поедешь в этом платье? – удивленно спросил Даниель.
– А что не так? Это очень хорошее платье, эльфийская работа, ручная вышивка, – недоумевала она.
– Платье-то хорошее, но ведь холодно!
– Но у меня нет другого, – она пожала плечами.
– Возьми пока это, – он принес ей свой теплый вязаный кардиган, – а по пути в супермаркет мы заедем в торговый центр и купим тебе одежду.
– Купим одежду? Как это и зачем? – спрашивала она. – Мне нравится мое платье.
