– Есть секреты, – смеялась она. – В каждом деле есть свои секреты. Завтра суп настоится и будет ещё лучше.
Он съел всё. И салат, и суп, и даже отбивную.
– Наверное, я растолстею, но всё очень вкусно.
– Я рада, что нравится, и ты не растолстеешь. Ты ведь тратишь много энергии.
Он не дал Мирославе мыть посуду, сам сложил всё в посудомоечную машину.
– Пошли, – он увлек девушку на диван, вспомнил, что хотел ее расспросить.
– Формулы у тебя в планшете – это что?
– Это домашняя работа по физике, по астрофизике, – немного подумав, ответила она.
– Ты учишь физику?
– Да, – с легкой запинкой ответила она.
– А где рисунок твоего учителя? – Даниель продолжил допрос.
– Saila've? Рисунок отправился в архив, могу достать, если надо.
– Ты легко говоришь на нескольких языках. Сколько всего ты их знаешь?
– Я не считала, – задумалась Мирослава. – Языки даются мне без труда, я полиглот. Умею распознавать акценты и диалекты, могу говорить с акцентом носителя – это свойство моего мозга.
– Значит, ты физик и полиглот, а ещё кулинар. Не много ли для одной девушки? – пошутил Даниель.
– Наверное, много, – она с тревогой смотрела на него. – Но так получилось.
– Всё хорошо, Мири, – успокоил он девушку.
– А можно теперь я спрошу?
– Конечно, спрашивай.
– Даниель, а эти девушки, – Мирослава все-таки хотела выяснить про его фанаток, – что они от тебя хотят? Почему та девушка так злилась на меня?
– Я известный исполнитель, эти девушки – мои поклонницы. У каждого популярного человека: музыканта, актёра, певца и даже политика – есть свои поклонницы. Они ходят на концерты, покупают диски. Они приносят деньги. А взамен хотят прикоснуться к кумиру, получить автограф, сделать фото. Это обычное дело, Мири. Ты сама разве не была фанаткой кого-нибудь, не хлопала на концертах, отбивая ладони?
– Нет, я не была ничьей фанаткой. Я даже не слышала это слово. Мне не надо бумажку с подписью. Но я их понимаю. Ты ведь такой талантливый и такой красивый. Значит, я тоже твоя фанатка, Даниель? Твой автограф у меня здесь, она показала на грудь, – и здесь, – она показала на низ живота, – это лучше, чем бумага.
Он долго смеялся, потом вспомнил.
– Ты утром пела, и так хорошо. Ты поёшь?
– Да, я пою, – она помолчала и добавила, – иногда.
– Ну спой тогда, – попросил он
– Мне нужно… – Мирослава побежала за своим планшетом. – Мне нужно вот это, я не знаю, как сказать.
Некоторое время он следил за быстро бегающим карандашом. На пустом экране появился рисунок старинного многострунного инструмента.
– Это лютня? – узнал Даниель.
– Да, taladaur, точно, лютня, – обрадовалась Мирослава.
– Ну, лютни у меня нет, а вот гитара есть.
Он принёс ей гитару своего друга Мориса, сел напротив и стал с любопытством ждать.
Мирослава взяла гитару, удобно устроилась на диване, быстро и грамотно настроила её – подкрутила колки, пробежалась по струнам, и покачала головой.
Даниель удивленно смотрел на нее.
«Мирослава умеет настраивать инструмент? Если спрошу, то она замкнётся или расскажет про эльфа».
– Да, не лютня, – сказала она. – У меня была старая лютня, подарок эльфа Saila've. Ну ладно.
Она взяла несколько аккордов и, неплохо аккомпанируя себе, запела на незнакомом мелодичном языке. Печальный хрустальный голос нежно стелился, плыл, необычный высокий тембр завораживал. Выдохнув в конце полустоном последнюю фразу, она замерла и посмотрела на него.
Он долго молчал, покорённый нездешним, невероятным голосом.
